— Вы ведь не думаете, что я приехал сюда, чтобы похитить вашу жену?
— Ну вот, теперь он начинает меня оскорблять! А не хочешь ли получить кулаком в рыло? Я не заставлю себя долго упрашивать.
— Грубиян! Мсье слишком глуп, чтобы разрешить спор словами!
— Ах, я еще и глуп!
Его удар пришелся в подбородок, и я упал. Он рассмеялся:
— За что боролся, на то и напоролся, старина!
Придя в себя, я встал и бросился на Лалоба. Но тут раздался отчетливый голос, холодно произнесший:
— Довольно, мсье Феррьер!
Я обернулся и увидел, что к нам приближается инспектор Сессье.
— Мне кажется, я успел вовремя, чтоб не дать вам совершить большую глупость… Что же касается вас, Лалоб, рекомендую успокоиться раз и навсегда. Мне надоели ваши постоянные драки.
— Но, господин инспектор, он оскорбил меня!
— В таком случае подайте на него жалобу. Идите домой… Это в ваших же интересах.
Хозяин мастерской, немного поколебавшись, повернулся и пошел к дому.
Когда мы дошли до предместья Марсель, Сессье тихо произнес:
— Я же предупреждал вас, мсье Феррьер.
— Согласен… Но дайте мне время до послезавтра.
— Почему не до завтра?
— Потому что, боюсь, полученный удар может вызвать внеочередной приступ.
— Ладно, пусть будет до послезавтра. Поезд отходит в два часа дня.
— Я уеду этим поездом.
Мы вышли на улицу Пре, и Сессье остановился.
— Надеюсь, вам не станет плохо от удара этого дурака Лалоба… Но, если заболеете, позвоните мне в комиссариат. Если же все будет в порядке, я приду послезавтра на вокзал проводить вас.
— Хотите убедиться, что я действительно уехал?
— Совершенно верно.
Мне не удалось заснуть. Я злился, что так и не понял, каким человеком была Сесиль Луазен: безмозглой девчонкой, какой описывал ее Лалоб, извращенкой, каковой ее считала тетка, мадам Ирель, расчетливой женщиной, как думал Ланкранк, мечтательницей, которую не мог забыть Бенак? Может быть, она была разной, в зависимости от того, с каким мужчиной общалась, кого хотела завоевать?
Но кто из них на самом деле был любовником Сесиль? Кто являлся отцом ребенка, которого она носила? Кто, охваченный паникой, убил Сесиль, а вместе с ней и ребенка?
Глава 7
На следующее утро я встал в подавленном состоянии и, испытывая сильное отвращение ко всему на свете, попросил счет в отеле и позвонил Сессье.
— Алло? Комиссариат? Я хотел бы поговорить с офицером Сессье.
— Кто у телефона?
— Мишель Феррьер.
— Не кладите трубку, пойду посмотрю, пришел ли он.
Через две-три минуты трубку взял Сессье.
— Алло? Сессье слушает… Вы нездоровы, мсье Феррьер?
— К счастью, здоров. Просто хотел сказать, что отказываюсь от дополнительного времени, которое вы столь любезно мне предоставили, и уезжаю сегодня же двухчасовым поездом.
— Рад за вас и желаю счастливого пути.
— Спасибо. А я желаю вам преуспеть в деле, в котором я потерпел фиаско.
— Надеюсь, нам удастся распутать его, мсье Феррьер.
Тяжело вздохнув, я положил трубку. Эти типы всегда воображают себя умнее других.
Вызвав такси, я велел ехать на вокзал, оставил чемодан в камере хранения и, чтобы скоротать время перед отъездом, решил просто побродить по городу. При мысли о том, с какой жалостливой улыбкой будет смотреть на меня Пьер, я испытывал неприятное чувство. К тому же я буквально слышал хихиканье Оноре Вириа.
Улица Райбер и проспект Бельфор привели меня на бульвар Трюше. Было очень тепло. Громко смеясь, мимо спешили парочки. Должно быть, будущее виделось им столь же солнечным, как сегодняшний день. А Сесиль в это время лежала в морге в Уайонаксе. Усевшись на скамейку, я твердо решил, что буду просто греться на солнышке, но тут же торговец предложил мне газету «Прогресс». Я купил ее и постарался заинтересоваться новостями политики, но мне это плохо удавалось. Перевернув страницу, я наткнулся на колонку, посвященную новостям сен-клодской жизни, и мне сразу же бросился в глаза заголовок: «Девушка, пришедшая в отчаяние, покончила с собой в одной из гостиниц Уайонакса. Она приехала из Сен-Клода». Я с жадностью прочел репортаж. В газете приводилось имя девушки, но о беременности не сообщалось. Репортаж заканчивался обещанием опубликовать подробности в следующем номере. Без сомнения. Сандрей потребовал, чтобы пресса еще сутки молчала о подробностях убийства. Он еще питал какие-то иллюзии, славный Пьер…
Мне вдруг захотелось остановить машину и съездить на виллу «Макс», но стыдливость удержала меня. Триумф был бы слишком легким и слишком жестоким. Возможно, теперь мадам Ирель поняла, что ее племянница была слишком несчастна? Возможно, в этой смерти она видела подтверждение своего мнения о Сесиль, которая вопреки церковным догмам сама наложила на себя руки. Заберет ли она тело, чтобы захоронить его, или, опасаясь общественного мнения, позволит захоронить Сесиль в общей могиле? Она вполне на это способна. Старая же служанка, напротив, должно быть, ревет в три ручья. Думаю, что не поехал на виллу «Макс» главным образом из-за нее.
Часы пробили половину десятого, их бой отвлек меня от мрачных мыслей. Смяв газету, я бросил ее в урну и, чтобы успокоиться, пошел куда глаза глядят.
Почему я оказался на улице Гласьер? Не знаю. Но вдруг на двери одного из домов взгляд упал на табличку: «Хюбер Виже, учитель музыки и сольфеджио». Хюбер Виже? Кто мне рассказывал о нем? Я долго стоял, роясь в памяти, и наконец вспомнил. Мадам Ирель говорила, что Сесиль брала уроки музыки у Виже и он считал ее очень способной. Может быть, хоть этот сможет рассказать, какой была настоящая Сесиль.
Не раздумывая, я вошел в подъезд и стал подниматься по темной лестнице. Учитель музыки жил на четвертом этаже. Да, не скажешь, что у него денег куры не клюют. Уже на площадке второго этажа стали слышны дрожащие ноты мучимого каким-то учеником пианино. Вечная пытка учителей…
Звонок прозвучал гулко, как в пещере, никак, впрочем, не отразившись на деятельности человека, терзавшего клавиатуру. Потом я услышал тихие шаги. Дверь отворилась, и на пороге показалась бледная женщина неопределенного возраста.
— Мсье Виже дома?
— Вы по какому делу?
— По личному.
Она подозрительно посмотрела на меня.
— Мой муж сейчас дает урок.
— Я подожду…
— В таком случае…
Она наконец решилась впустить меня и, проведя через коридор с выцветшими обоями, толкнула дверь с облупившейся краской, прошептав:
— Садитесь, пожалуйста.
Зловещего вида комната больше всего напоминала аквариум, так мало в ней было света. Чудовищные цветы в горшках были похожи на щупальца.
— Вы уже встречались с Хюбером, мсье? — спросила мадам Виже.
— Нет, мадам.
Самое неприятное заключалось в том, что разговор сопровождался гаммами, которые ничуть не приглушали закрытые двери.
— Будет ли нескромным спросить у вас, что вы хотели?
— Вы читали сегодняшнюю газету?
Похоже, мой вопрос сбил ее с толку.
— Просматривала.
— Может быть, вы обратили внимание на рубрику «Происшествия», героиней которой стала жительница вашего города?
— Вы говорите о бедняжке Сесиль?
— Да.
— Вы ее родственник?
— Нет.
— Тогда почему?..
— Мне поручили найти ее. Когда я начал поиски, то и не подозревал, что она умерла. Это ужасно…
— Да, ужасно… Такая молодая… Вся жизнь впереди, но все-таки… если судьба уготовила ей существование, подобное моему, я не жалею, что она избежала его, пусть даже таким ужасным образом.
— Вы очень желчны, мадам.