— Если нужна помощь…
Она покачала головой и вздрогнула.
— Я справлюсь.
Ее темные глаза вспыхнули, и она опустила их, а я вспомнил ее реакцию на мою фразу прошлой ночью. Я не знал, что она терпела до этого без помощи.
Но я хотел понять. Каждым словом и колдовством она притягивала мое внимание все сильнее. Я хотел знать все про ее жизнь, про то, как она оказалась тут. Про все.
Я хотел, чтобы она считала, что мне можно рассказать.
Рочио пропела тихо пару строчек — судя по всему, на испанском. Она расправила плечи и робко повернулась в талии. Ее кулон скользнул по груди, и я отвел взгляд, пока она не заметила мое внимание там.
— Пока терпеть можно, — сказала она и пошла дальше.
— Ты лишила Десмонда занятия, — пошутил я. — Ты хоть в каких-то чарах бываешь плоха?
Она издала смешок, но искренний, и мне стало теплее.
— Мне далеко до магимедика, — сказала она. — Это лишь чары первой помощи. Но… я много трудилась, чтобы быть сильной во всем.
— Ты хотела попасть в колледж, — сказал я, а потом захотел ударить себя за очевидное.
Ее голос стал тише:
— Мне нравится учиться, смотреть, что я могу делать. Что возможно. Если тянуться все дальше и дальше, всегда находится что-то еще. Но я думала, что, если изучу все, они не будут сомневаться, что я справлюсь с обучением. Мне нужно было лишь стать Избранной, и тогда даже платить не придется.
— Будет так же, если станешь Чемпионом, — сказала я, но думал о других ее словах. Она не давала Кругу повода исключать ее. Пришу еще можно было объяснить, у нее порой бывали плохие отметки, но эта девушка… эта чудесная колдунья сделала все правильно, а они все равно ее не приняли.
Сколько великих магов были приглушены, потому что люди, как мой двоюродный дед, боялись новых семей магии?
— Это не правильно, — сказал я. — И ты это уже знаешь, и я должен был понять куда раньше, но… — не хотелось звать всех магов в правительстве идиотами, проблема была куда шире. — Я думал, они не так решают, кого берут, а кого нет.
Мы шли в тишине минуту или дольше. А потом Рочио все так же тихо сказала:
— Я ценю это, — она подняла голову. — Ты знаешь, куда мы идем?
Я был уверен, что рация была среди деревьев без веток, отчасти скрытых туманом перед нами. Я не сузил круг поисков сильнее. Она, наверное, ждала, что мой подход будет лучше, чем бесцельный поход по округе.
Или не ждала.
Если я весь Экзамен буду полагаться на чужие навыки, экзаменаторы не поверят, что я заслуживаю быть магом, а Рочио будет видеть меня лишь как слабака.
Я вспомнил слова о том, как следовали музыке, и направил ощущение в них, радуясь, что чары поиска у меня получались уже куда лучше. Нервы трепетали, голова гудела. Игнорируя это, я потянулся к дрожащей магии. По ней бежала рябь, вела меня чуть правее.
— Туда, — сказал я, хмурясь, но не потирая лоб. Еще пара минут, и рация будет у нас, а я буду выглядеть умелым.
Поднимался ветер, трепал одежду так, что мне было не по себе. Чары Приши с бурей еще оставались угрозой. Я ускорился. Рочио смотрела на землю и деревья, пока мы приближались.
— Ты использовал латынь? — сказала она. — Никогда не понимала, почему в академиях используют мертвые языки. Мой учитель так и не ответил.
— Просто так делается магия, — автоматически сказал я и прикусил язык. Она-то колдовала на испанском. — Или нет. Так нас учат. Учителя говорят, так мы ближе к корням магии. Древние языки должны соединить наши разумы с историей. Думаю, вне академии так не учат.
— На латыни я знаю только «et cetera» и «carpe diem», — сказала Рочио. — Наш учитель говорил, что важна наша личная связь с магией. Он сказал, что проще достичь гармонии, если использовать слова, которые близки тебе.
Мне было сложно представить детей в простой школе, цитирующих древнюю поэзию.
— Это к лучшему, — сказал я. — Зачем тратить силы на заучивание…
Я закрыл рот, когда понял, что был на грани провала.
— С новичками, которые все равно будут приглушены? — едко закончила Рочио.
Мой необдуманный ответ был еще хуже. С детьми новой магии, чей талант меньше. Так говорили в Академии, но я знал теперь, что ситуация была не такой.
Семьи новой магии были слабее, или эту ложь Круг придумал, чтобы оправдать то, кого они допускали в колледж?
— Я так не думаю, — сказал я. — И не думал. И в твоей теории смысла больше чем в той, которой меня учили.
Рочио шла, не оглядываясь.
— Эй, — сказал я. — Я серьезно. Я извинился.
Она повернулась. Ветер бил по нам, и ее волосы развевались вокруг ее лица. Она смотрела на меня пристально, и мне было сложно дышать.