— Что? — она повернулась, но я схватил ее за запястье, дождался, пока она посмотрит на меня. — Если тебя не выбрали, подай апелляцию. Они могут ошибаться. Это точно ошибка.
Она была выше меня на уроках. Она делала все, что у нее могли попросить.
— Апелляция займет недели. И если я проиграю, Экзамен будет окончен, и я не смогу ничего поделать, — сказала Приша и добавила тише. — Я уже все решила, Финн.
— Идем, Приша, — сказала Амардип. — Нужно многое проверить.
Приготовления. Как она могла подготовиться? Никто не знал заранее, какими будут испытания, кроме того, что Конфеды делали их ужасно сложными, чтобы второй шанс для тех, кого не выбрали в колледж, был очень маленьким.
Редкие, что побеждали в испытаниях, получали выдающегося мага в наставники, чтобы он помог им догнать Избранных сверстников. Но десятки проваливались. И наказание за несогласие с решением Круга было строгим. Те, кто проваливался, лишались магической силы не отчасти, а полностью. И каждый год было несколько смертей на Экзамене.
— Не смотри на меня так, — сказала Приша, уже больше напоминая себя. — Уверена, Экзамен не так сложен, как рассказывают. Скоро увидимся.
Она быстро обняла меня, я даже не успел ответить, и она поспешила за братом.
«Но, При, — подумал я со страхом, — в этом не было смысла».
Я сжал письмо, сминая бумагу. Я сунул его в карман и толкнул дверь.
При виде прихожей с античной мебелью и лепниной на потолке я ощутил горечь во рту. В тот миг я ненавидел дом и всю историю старой магии, которую он представлял. Что бы ни говорила Приша, она знала, как и я, что решение Круга насчет меня было таким не из-за «решимости».
— Финн? — папа вышел из-за лестницы и замер при виде меня. — Оно прибыло?
— Да, — сказал я. — Избран, конечно. А Приша — нет. Она… пройдет Экзамен.
Выражение лица папы дрогнуло. Я увидел там и радость, и тревогу, а еще долю смирения.
— Мне жаль, — сказал он, подойдя ближе. — Но это ее выбор.
— Она не должна была его делать, — сказал я. — Ее должны были выбрать! У нее есть талант. В чем смысл притупления магии, если мы потеряем таких магов, как она?
— Кругу всегда приходится принимать сложные решения насчет того, кого они берут, — сказал папа. — И теперь… если правление станет добрым, то развалится вся гармония, которой мы достигли после Разоблачения.
— Никто не мог подумать, что Приша станет почти преступницей.
— У кандидатов новой магии нет истории семьи, поведения или верности. Круг требует от них больше. Если в истории ее семьи что-то беспокоит, они учитывают и это. Я не говорю, что согласен с ними…
Размеренный тон папы обычно успокаивал меня. Но сейчас мне было плохо.
— В этом нет смысла. Это… предубеждение.
— Я понимаю, почему ты расстроен, но у нее хорошие шансы, Финн. Если она станет Чемпионом, у нее будет шанс улучшить свои способности при индивидуальном обучении, и все дороги будут для нее открыты.
У нее должен быть такой шанс без риска всей магией. Если кто и должен бороться за такое…
Так это я.
— Я хочу отдать ей свое место, — резко сказал я.
Папа вскинул брови.
— Ты знаешь, что так не делают. То, что Круг решил насчет Приши, не зависит от того, кого выбрали.
Я знал это, но как мог не поддержать? Я понимал, что не заслужил быть избранным в колледж, но хоть никому не навредил этим.
Сердце колотилось. Я был готов рискнуть местом и карьерой. Может, стоило бросить вызов самим основам. Я не мог отдать Прише свое место, но я мог хоть показать Кругу, что знал, что они поступают неправильно.
— Ты еще не принял? — спросил папа, и я покачал головой. — Не заставляй их ждать. А потом мы позвоним твоей маме. Она хотела узнать, когда будет письмо.
Он поманил меня за собой по коридору, но мои ноги приросли к полу.
Хватало ли во мне магии для Экзамена? Я хотел доказать, что стоил большего, чем оказаться на удобном месте, которое нужно было заполнить. Я должен был проявить себя.
Приша не должна сталкиваться с судом Круга одна.
— Финн? — сказал папа.
Я вытащил из кармана бумагу. Я поднес письмо к губам, сердце колотилось в голове. Я раскрыл рот.
— Финнеган Локвуд требует участия в Экзамене магов.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Рочио
Люди смотрели на меня, но я привыкла. Казалось, долгом соседей было следить за «той девчонкой-ведьмой» и ее опасной семьей. Они смотрели на меня и моих родителей, пока мы ходили в школу и на работу, пока мы выглядывали из окон летом. Но этим субботним днем у них хоть был повод глазеть.