Приша помогла Десмонду встать, и они ушли к одной из черных лачуг. Я не хотел оставаться в центре. Так я ощущал себя уязвимее.
— Можно пойти туда, — я указал на шпиль в пятидесяти футах правее от Приши и Десмонда. Там были две платформы, одна почти посередине, а другая — наверху: небольшое укрытие, а еще свысока было больше видно. — Если ты не против?
Рочио все еще хмурилась.
— Что у тебя и Приши? И не говори «Ничего». Думаешь, она сказала что-то Джудит, и это сломило ее?
— Не так, — сказал я. — Не совсем. Я… — слышали ли нас сейчас экзаменаторы? Не было ясно, когда они следили, а когда — нет. От мысли, что я все расскажу, было не по себе. — Все сложно. Просто следи за своими словами при ней, хорошо?
За ней пара только прибывших шла к пруду. Кэллам мог прятаться. Или Лейси. Я протянул руку к Рочио.
— Ты мне доверяешь?
Она мгновение колебалась. А потом забрала оставшийся мешок и пошла со мной.
Мы пошли по зернистой земле к выбранному мной шпилю. Нижняя платформа была в паре футов над моей головой. Рочио закинула мешок на плечо и забралась по выступам. Она протянула руки, чтобы помочь мне. Я скривился, когда резко сел.
Рочио прошла по платформе.
— Я не видела Лейси, хоть она пошла вперед нас.
— Она могла выбрать другой путь по лабиринту, — сказал я. А еще лабиринт мог проглотить ее, как сделал с Джудит.
Рочио села, свесила ноги с края платформы. Она опустила голову.
— Ты в порядке? — спросил я.
— Да, — сказала она, — и нет. Не совсем. Сегодня умерло слишком много людей.
Я провел ладонью по губам, во рту вдруг пересохло.
— Любая смерть — это уже слишком много.
— Да, — она издала смешок. — Я думала, если буду стараться, смогу сделать так, что мы все пройдем Экзамен, не пострадав. Думаю, это было глупо.
— Нет. Но это не ты виновата, а они, — я не знал, нужно ли уточнять, кем были «они».
— Просто… я не хочу быть тем магом, какими они пытаются нас сделать, — сказала Рочио. — Я не хочу быть такой личностью, какой они пытаются меня сделать. Но, что бы я ни делала, я проигрываю.
— Пока ты — это ты, ты не проиграла, — сказал я. — Думаю… потрясающе, что ты пыталась найти другой способ. Они не предлагали нам хорошие варианты, а ты пыталась сделать свой. Это потрясает больше твоего дракона.
Она взглянула на меня с нечитаемым выражением.
— Ты веришь в это?
— Да.
Она повернулась к пейзажу. Ветерок холодил мою мокрую футболку. Ткань прилипла к коже, и это было так же противно, как и когда она была в крови. Вода пропитала мои штаны. Я дрожал.
Никого не было неподалеку. Даже Приша и Десмонд пропали из виду в выбранной ими лачуге.
— Я выжму футболку, — сказал я. — Не смотри, иначе ослепнешь от моего поразительного тела.
Левая ладонь не работала, боль была в боку, когда я поднял руку, и снять футболку оказалось сложнее, чем я думал. Но я смог стянуть ее через голову и сел на краю платформы. Поверхность была гладкой, почти шелковистой, словно из слоновьей кости.
Я выжал ткань, и там было не меньше пары чашек воды. Футболка не стала сухой, но была влажной, а не мокрой. Я тряхнул ее и зашипел от боли в груди.
Рочио испуганно вдохнула за мной.
— Что с тобой случилось? — сказала она.
Я опустил взгляд. Да, было плохо. Синяки чернели на коже от левой подмышки почти до живота.
Я попытался рассмеяться, но стало только больнее.
— Безумные лозы пытались раздавить меня, — сказал я, стараясь звучать бодро. — Они решили поломать мне пару ребер, пока я выбирался.
— И ты молчал.
— Рука беспокоила меня сильнее.
— Финн… — она замерла у моего плеча, ее голос стал тише. — Можно?
Если бы я не страдал от боли, я бы обрадовался тому, что девушка, что мне нравится, спрашивает разрешения коснуться моего полуобнаженного тела. Но сейчас я смог лишь отодвинуться от края, чтобы не сорваться.
— Не стесняйся.
Рочио опустилась у моей спины. Ее ладони замерли над синяками. А потом осторожно, едва ощутимо, она опустила руку на мою кожу. Она прошептала чары.
— Они не сломаны, — сказала она. — Просто треснули.
— Это уже что-то.
— Peor es nada, — прошептала она. — Да.
Она снова заговорила тихо и переливчато, как когда успокаивала мою головную боль, и когда помогала с рукой. Слова звучали как колыбельная, успокаивали нервы. Боль утихала. Я вдохнул, и кололо уже меньше.
Рочио отклонилась, и атмосфера изменилась. Я сжал футболку, подозревая, что, если попытаюсь ее надеть, она настоит на помощи. Что смутит больше: вытерпеть это или сидеть без футболки? Вряд ли вид моего тела был неприятным. В Академии у нас была постоянно физкультура, где говорили, что слабое тело хранит слабый разум, но…