— Прошу, — задыхалась она. — Можно с вами?
Приша нахмурилась, но Финн сделал незнакомый жест пальцами и кивнул.
— Она в порядке.
Я поманила девушку. Чем больше нас будет вместе, тем больше будет защиты. И другие могли передумать и все-таки пойти с нами.
Мы перебрались через холм, скрылись за ним.
Я огляделась. Перед нами был отвесный склон, но сзади нас яма была неплохой стеной, чтобы скрыться. Оттуда можно было отступать, если понадобится. Хоть отступить можно было только в другую траншею.
Десмонд удовлетворенно кивнул. Девушка с дредами стояла в стороне от нас, словно еще была насторожена. А потом она подвинулась ближе.
— Привет, — сказала она немного с акцентом. — Я — Леони. Спасибо, что… не взорвали меня.
Десмонд склонил голову.
— Я слышу Новый Орлеан?
Она вскинула брови.
— Новый Орлеан, спасибо Академии. Хороший слух.
— У меня там кузены.
Финн кашлянул и указал на склон.
— А вот и беда.
Кэллам спускался с центрального шпиля, его рыжие волосы выделялись на светлом фоне камня даже в тени платформы. Он повернул голову. Увидел нас.
Но он явно заметил цель лучше, потому что замер и прижался к шпилю, глядя в другую сторону. Он вытащил предмет, который я не могла разглядеть, из кармана и выбросил руку, словно отправлял армию в бой.
Воздух завизжал и замерцал. Что-то грохотало, кто-то пищал. И магическое присутствие вокруг меня сжалось.
Казалось, все колдовство, что разрушало, вредило и магии.
Я застыла. А если так и было? Магия тут была в ловушке, как и мы. И я ощущала ее, как и людей рядом с собой. Она проявляла намерения. Она помогла мне в бурю и в ловушке из лоз. Будто у нее было сознание.
Джудит говорила, что никто не знал, чем была магия мира, и почему мы могли так ее использовать. Может, потому все это время мы не понимали, что она была другим, но живым созданием.
— Чары, — сказала я. — Все чары и заклинания, что ломают, ранят людей… Думаю, они убивают и магию.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Финн
Если кто-то сказал бы, что я убивал каждую каплю воды, которую пил, я бы решил, что это принять не сложнее чем то, что магия была тем, что можно было убить.
— Убивают магию? — Приша тоже была потрясена. — О чем ты?
Рочио смотрела вдаль.
— Я уже говорила, что ощущала в ней что-то странное, — сказала она. — Ощущение становилось все сильнее. Чему-то в магии не нравится, что происходит на Экзамене. Думаю, оно пытало мне сказать, чтобы я заметила, с первого утра, но я поняла лишь сейчас. Чем больше мы разрушаем чарами, тем слабее оно становится… и боится.
Шепот магии вокруг меня не очень-то отличался от того, как я его ощущал, но Рочио точно улавливала больше меня. И все же…
— Разве никто не заметил бы до этого? — сказал я.
— Магия на арене отрезана от остального мира, — сказала Рочио. — Верно? Тут лишь мелкая порция. А в мире урон так рассеян, что перемены уловить сложнее. Но тут энергия сильно страдает.
— Мы говорим о магии, как о живой, — сказала Приша.
— Может, так и есть, — Рочио понизила голос. — Я знаю, как безумно это звучит, но, похоже, у нее есть… желания, переживания. Она предупредила меня, помогла мне. Я не говорю, что это большое существо, обвившее планету. Но, может, это миллионы частиц жизни, что соединены? Такое возможно?
— Любая продвинутая технология неотличима от магии, — прошептал Десмонд. — И продвинутая форма жизни может быть такой, — он рассмеялся. — Я и не думал… ого. Если это так, нужно все обдумать по-новому.
— Даже если это очевидно только тут, — сказал я. — Конфеды должны знать. Комитет Экзамена следил бы за эффектом, и…
Я замолк. И что? Вряд ли Круг знал о половине происходящего в комитете.
— Может, экзаменаторы знают, — Рочио озвучивала мои мысли. — Может, они и это решили утаить ото всех.
Новая девочка, Леони, чесала широкий ожог на оливковой коже предплечья. Я вспомнил, как говорил с ней немного во дворе, но с того утра произошло так много, что я не мог больше ничего о ней вспомнить.
— Когда мы говорим семьей, моя бабушка говорит так о магии, — сказала она. — Словно у нее свой разум. Момо всегда говорит, что колдовство — это скорее одолжение, чем создание.
Солнце пылало как сам Гелиос. Дюны были низко, не давали тени. Я убрал мокрые волосы со лба и отметил тишину вокруг. Ни крика, ни стука, ни треска в воздухе.
Не важно, жива ли магия, если мы не живы.
— Что-то не так, — сказал я. — Они не бьются. И это точно не из-за того, что все вдруг решили помириться.