Финн делает медленный вдох, и я понимаю, куда ведет эта история. Я даю ему закончить, позволяю сказать все, что нужно, потому что вижу, что ему больно говорить об этом.
— Она сказала, что я лгал ей. Что она не может мне доверять, хотя я сказал ей, что она может спрашивать все, что хочет, и я отвечу правдиво. Что я хочу провести с ней всю свою жизнь. Она ушла, и больше я о ней ничего не слышал.
— Черт. — Я выдыхаю это слово и немного откидываюсь назад, глядя на напряженное выражение лица Финна. — Мне так жаль…
— Нет, мне жаль. — Его рука по-прежнему обвита вокруг моей. — Мне жаль, что тебе пришлось услышать, как я зову ее, хотя на самом деле она мне больше не нужна. Не знаю, почему я так решил, но единственная женщина, которую я хотел бы видеть рядом с собой, пока я без сознания и ранен, это… — Он тяжело сглотнул, его пальцы провели по костяшкам моих пальцев. — Ну… ты, Аша.
— Можешь звать меня Фелисити. — Я смаргиваю слезы, глядя на него. — Ты называл меня так во сне. Вообще-то, оба имени. Аша и Фелисити. Но я думаю… я бы предпочла, чтобы ты называл меня моим настоящим именем. Прости, что я злилась на тебя…
— Ты имела на это право. Я шпионил, как ты и сказала. Я сделал это, потому что искренне не верил, что ты скажешь мне правду… но ты была права, когда сказала, что я должен был спросить. Я должен был. И мне жаль, что я этого не сделал.
Мы сидим так в течение долгого времени. Я провожу большим пальцем по его руке, пытаясь найти слова, чтобы сказать ему то, что мне нужно, чтобы быть с ним такой же честной, каким он был со мной.
— Я тоже кое-кого потеряла, — наконец тихо говорю я и вижу, как его глаза слегка расширяются.
— Что случилось? — Спрашивает он. — Если ты хочешь рассказать мне, то есть…
Я киваю, прикусив нижнюю губу.
— Его звали Джейми, — тихо говорю я. — Я встретила его в Сент-Луисе. Уверена, если ты искал меня, то знаешь, что я там жила. Я танцевала в дерьмовом клубе, и его приятели привели его туда на двадцать первый день рождения. Он пришел ко мне на задний двор, пока я курила…
Финн поднимает бровь, и я сухо смеюсь.
— Я больше не курю, как ты, я уверена, уже понял. Он… — Я тяжело сглатываю, вспоминая ту ночь. — Я сказала ему, что он может поцеловать меня в качестве подарка на день рождения. Я хотела знать, сделает он это или нет. И когда он это сделал, я поняла, что у меня проблемы.
— Значит, ты влюбилась в него. — Это не вопрос, и я уверена, что Финн слышит это в моем голосе. В его голосе нет ревности, только тихая грусть, которая говорит о том, что он хотя бы немного понимает, что я чувствую.
Я киваю.
— Да. Мы тоже были вместе пару лет. Но он…
Слезы наворачиваются на глаза, и мне приходится изо всех сил стараться не расплакаться, чтобы закончить рассказ.
— Ты не должна рассказывать мне сейчас, — тихо говорит Финн, и я качаю головой.
— Мне нужно. Я хочу, чтобы ты понял, почему все было так, как есть. — Я делаю медленный вдох. — Он был в банде байкеров. Это было из-за его брата, он не очень хотел быть частью этого. Но у него не было особого выбора. Он был милым, добрым, застенчивым человеком, совсем не тем, кто должен быть частью чего-то подобного. Ему нравились мотоциклы и работа над ними, но все остальное, он не хотел в этом участвовать. И в итоге участие в этой жизни привело к его гибели.
Последние слова прозвучали сдавленно, и Финн крепче сжимает мою руку.
— О, черт, Фелисити. Мне так жаль…
Я сглатываю слезы и дарю ему язвительную полуулыбку.
— Мы практически сказали друг другу то же самое.
— Господи, девочка, я просто расстался. — Финн еще больше прижимается к подушкам, его взгляд полон страдальческого сочувствия. — Твой Джейми… умер.
Я киваю, слезы наконец-то понемногу проливаются.
— С тех пор я никого по-настоящему не любила. То, что у меня было с Николаем, это было близко, иногда. Я испытывала к нему сильные чувства. Но я знала, что это ни к чему не приведет, и мы с ним никогда не будем вместе, поэтому, наверное, в каком-то смысле было безопасно испытывать к нему настоящие чувства. Невозможно было по-настоящему влюбиться в него, поверить в вечность, а потом потерять его. Но…
Финн смотрит на меня, и я вижу слабую надежду на его лице.
— Но что, милая? — Спрашивает он, и я с грустью смотрю на него, и в груди у меня щемит.
— Я могла бы испытывать к тебе такие чувства. Я знала, что могла. И я должна была сохранить между нами эту дистанцию. Если бы я этого не сделала…