— Скажи мне, чего ты хочешь. — Я протягиваю руку, и его глаза закрываются с очередным шипением.
— Обхвати его рукой. Поглаживай меня, пока я… блядь, я кончу на твою руку, мне все равно. Просто гладь меня, как хорошая девочка…
Моя рука отдергивается, и я тихонько смеюсь, глубоко и хрипло в горле, откинувшись на спинку кровати и раздвинув ноги, чтобы он мог видеть мягкие складки моей киски с кожей между ними.
— Здесь ты меня так не называешь, — говорю я ему низким, соблазнительным голосом, потирая пальцами внешнюю сторону кожи. — Я здесь командую. И теперь, благодаря этому, ты будешь наблюдать, как я наслаждаюсь тем, о чем ты не просишь.
Глаза Финна становятся такими круглыми, что я чуть не рассмеялась. Я вижу борьбу на его лице. Он не знает, злиться ли ему на то, что я не прикасаюсь к нему, или возбуждаться от того, что я прикасаюсь к себе, или и то, и другое. Я провожу пальцами по коже, прижимая их к своему клитору, и понимаю, что мне придется приложить немало усилий, чтобы вытянуть его.
— Черт… — простонал он, задыхаясь. — О боже…
Его член бешено дергается, когда я выгибаюсь в такт моим прикосновениям, кожа между бедер явно потемнела от моего возбуждения, и я вижу, что он изо всех сил пытается удержать свой оргазм. Когда я отодвигаю кожу в сторону, позволяя ему увидеть мою влажную, набухшую плоть, мой клитор, пульсирующий от желания, чтобы к нему прикоснулись, он издает стон потребности, настолько глубокий, что я чувствую его в своих костях.
— Я видел тебя там, — хрипит он, его взгляд устремлен на меня, когда я начинаю теребить пальцами свой клитор, обводя его по кругу. — На сцене. Ты делала именно это. — Он облизывает нижнюю губу, и я вижу, как он представляет себе, какая я на вкус. — Я никогда не видел, чтобы кто-то выглядел красивее, прикасаясь к себе.
Я позволяю улыбке расползтись по моим губам, когда погружаю пальцы в свой вход, позволяя ему услышать влажный звук, проникая в себя ножницами, когда я широко раздвигаю свои складки, позволяя ему увидеть все, что он не может потрогать или попробовать. Все, что он, возможно, никогда не сможет потрогать или попробовать, в зависимости от того, вернется ли он, и мне лучше знать, чем чувствовать разочарование при мысли о том, что мы больше никогда не увидимся.
— Ты бы хотел, чтобы это были твои пальцы, не так ли? — Я дразню его, возвращаясь к своему клитору и потирая его с большим намерением. — Или твой язык. Ты ведь хочешь узнать, какова я на вкус, не так ли? — Еще немного давления на мой клитор, мои бедра поднимаются вверх, качаясь в дюймах от его члена, и я вижу, как он безумно пульсирует, плоть натянута вокруг его пирсинга, из его кончика вытекает столько спермы, что она падает на постель. — Боже, я такая мокрая. Наверняка вокруг твоего члена будет так приятно. Весь этот тугой, влажный жар… — Я стону, покачивая бедрами. — И я кончаю от твоего члена…
— Блядь. — Глаза Финна прикованы ко мне, сверкают от вожделения, его тело напряжено, как струна гитары, его член напряжен. — Боже, не дай мне кончить вот так, пожалуйста…
— Тогда тебе лучше держаться, — вздохнула я. — Потому что я не остановлюсь, пока не кончу первой.
Его стон заполняет комнату, низкий и отчаянный, и это толкает меня за грань, звук его потребности, как сильно он одновременно хочет и не хочет — хочет кончить и хочет сдерживаться, и я откидываю голову назад, стону, приоткрывая себя, чтобы он мог видеть каждую секунду моего оргазма, мою киску, затягивающуюся в ничто, когда я выгибаюсь вверх на члене, которого там нет, позволяя ему представить, как он всаживается в меня в эту самую секунду…
— О Боже, просто, блядь, прикоснись ко мне, пожалуйста… — Голос Финна отчаянный, густой. — Боже, мне нужно, блядь, кончить…
Я отвожу руку от своего трепещущего клитора, проводя двумя пальцами, смоченными в моем возбуждении, по кончику его члена, и он испускает задыхающийся стон.
— Да, да…
Я хочу взять его в рот и решаю, что он заслужил это за свои мольбы. Я наклоняюсь вперед, руки на его бедрах, теплое дыхание на подергивающейся головке члена, и, судя по мучительному выражению его лица, я думаю, что он может кончить только от этого за мгновение, прежде чем я наконец опускаю голову, провожу языком по набухшей плоти и до пирсинга.
Проклятие Финна заполняет комнату, за ним следует глубокий стон, его бедра дергаются, когда он прижимает головку члена к моим губам.
— Отсоси, боже, пожалуйста…