Я упираюсь руками в его бедра, удерживая его на месте.
— Лежи спокойно, — предупреждаю я его, губы и язык дразняще двигаются по его плоти, пока я говорю. Я чувствую вкус его спермы, и он хорош на вкус, настолько хорош, что я могу позволить ему кончить мне в рот. — Ты не отвечаешь за это, — снова напоминаю я ему, и он стонет, извиваясь на кровати и беспомощно глядя на меня.
А потом я скольжу губами по кончику его члена, ласкаю языком пирсинг, наконец-то давая ему отсос, в котором он так отчаянно нуждается, и вижу, как его руки сжимаются, когда он дергается за наручники, извиваясь на кровати, а его рот открывается в стоне абсолютного удовольствия, когда я чувствую, как он внезапно начинает заливать мой рот спермой.
Я хочу проглотить ее. Я хочу погрузить губы еще ниже, взять его в горло и проглотить каждую каплю его спермы. Эта рефлекторная мысль поражает меня своей интенсивностью, заставляя снова и снова содрогаться от желания. Но он не спрашивал. Он даже не предупредил меня, и я не могу вознаградить его за это. Не здесь, не тогда, когда я госпожа, не тогда, когда он вел себя совсем не так, как должен вести себя подчиненный.
Я отрываю рот от его члена и слышу, как он стонет в содрогающемся протесте, когда я глажу его, а струи его спермы забрызгивают простыни, когда он пульсирует и дергается в моем кулаке, напрягаясь в поисках сосательного удовольствия моего рта, которого он был лишен. Он стонет, когда я сжимаю основание его члена, пальцы рвутся вверх, и я глажу его со всем своим мастерством, зная, что это все равно не так хорошо, как то, что я у него отняла.
Когда он кончает, последние капли спермы стекают на простыни, и я отпускаю его, соскальзываю с кровати и иду расстегивать наручники.
— Боже, это было… — Финн смотрит на меня, на его лице все еще застыло выражение растерянности. — Я не…
— У тебя еще есть время. — Я смотрю на часы. — Если хочешь немного отдохнуть…
Финн внезапно гримасничает, садится и рассеянно потирает запястья, а его размякший член упирается в бедро.
— Я, пожалуй, пойду, — внезапно говорит он, его акцент все еще густой и хриплый. — Спасибо.
Он уже встал и двигается по кровати, натягивая одежду, и я вижу, что он нервничает, неуверенно, не так очаровательно, как раньше.
Пока он одевается, я прислоняюсь спиной к столбику кровати и молча наблюдаю за ним. Он прекрасен на вид, вся кожа подтянутая и подвижные мышцы тоже, его член все еще впечатляет, даже мягкий. Я снова чувствую пульсирующую боль между бедер, желая его, и тихонько вздыхаю, почти жалея, что встретила его в обычном баре, а не здесь.
Каково было бы быть с ним без всего этого? Эта мысль удивляет меня, я так давно не хотела кого-то так сильно, не фантазировала о том, чтобы пригласить кого-то домой.
— Я…, — Финн снова делает паузу, когда на нем снова появляется одежда, и все еще нерешительно смотрит на меня. — Спасибо, — торопливо повторяет он и направляется к двери. Мне удается сдержать смех, пока он не выходит из комнаты, оставляя меня наедине с большей частью часа, который все еще тикает на часах.
Он был моим последним клиентом на эту ночь, так что я могу идти домой, когда захочу. Мне не нужно ходить по этажу, как некоторым новеньким девушкам несколько раз в неделю, и если кто-то придет и спросит, есть ли у меня сегодня свободное место в расписании, у меня не будет проблем из-за того, что я ушла домой. Пока мои постоянные клиенты довольны, Николай в основном позволяет мне делать то, что я хочу.
Это одна из причин, по которой я остаюсь здесь до сих пор.
Но я все равно задерживаюсь в комнате, опускаюсь на другую сторону кровати, расстегиваю кожаные ремни, отделяю их от кожи и бросаю белье на пол. Я растягиваюсь на кровати, пальцы лениво проводят по коже. Может, он вернется, думаю я, проводя пальцами по соскам, чувствуя, как они напрягаются, и желая, чтобы вместо этого на мне были его руки. Я знаю, что это нелепая мысль, он потратил на меня десять тысяч долларов, не говоря уже о членстве, и он явно не ожидал того, что получил. Не знаю, как он оказался в такой ситуации, но не думаю, что он вернется.
Но я бы хотела, чтобы он вернулся. Я бы хотела, чтобы он вернулся и умолял меня трахнуть его, умолял всеми способами, которые должен делать хороший сабмиссив, чтобы я могла почувствовать, как он наполняет меня…
Моя рука скользит между бедер, пальцы проникают в меня, и я подумываю встать и пойти за одной из игрушек. Я не помню, когда в последний раз делала это — мастурбировала дважды за день, — и я представляю, как устанавливаю толстый фаллоимитатор на скамье для шлепков, чтобы подпрыгивать на нем, или прикрепляю его к кресту Святого Андрея, бьюсь о него и представляю Финна позади себя… Но я не могу заставить себя остановиться. Мои бедра выгибаются, желая большего, дыхание учащается, когда я представляю его на коленях, его рот, прижатый ко мне, умоляющий о сладком вкусе меня на его языке, его руку вокруг своего члена после того, как он попросил разрешения. Это острое, волнующее желание, испытывать такое желание к тому, кто позволяет мне быть его Домом. На мгновение я забываю о том, что он, похоже, случайно наткнулся на это, что он, скорее всего, не вернется, и позволяю себе снова погрузиться в фантазии, проникая пальцами в себя, вдыхая аромат его одеколона, все еще остающийся на простынях, представляя себе его руки, язык и член по всей длине меня.