Мои глаза закрываются лишь на мгновение, когда я ввожу код, чтобы открыть внешнюю дверь, проскальзываю в пахнущий соснами холл своего многоквартирного дома и направляюсь к лестнице. После сеанса с Матвеем я не хочу, чтобы ко мне прикасались, но почему-то мысль о том, что это Финн прикоснется ко мне, воспринимается по-другому. Это даже не обязательно должно быть сексуальным. Я чувствую, без тени сомнения, что если бы я попросила его лечь со мной в постель и обнять меня, пока я засыпаю, он бы сделал это, даже если бы это означало, что он проведет всю ночь, желая меня, и при этом ничего не произойдет.
Именно такие вещи могут заставить тебя влюбиться в него, думаю я, заходя в свою квартиру и запирая за собой дверь на тройной замок, бросая ключи на стойку и раздумывая над тем, что бы выпить. Но все, чего я действительно хочу, это принять душ и лечь в постель, и не успеваю я дойти до ванной, как чувствую, что на глаза наворачиваются слезы.
Я плотно закрываю глаза, пытаясь сдержать их, обхватываю себя руками, как будто могу физически загнать эмоции глубже и запереть их, но, конечно, не могу. Все, что я заставляла себя не чувствовать, пока делала то, что хотел от меня Матвей, выплескивается наружу, и я впиваюсь зубами в нижнюю губу, нащупывая край прилавка, чтобы ухватиться за него, и начинаю плакать.
Это было почти слишком. Он был доволен, как кот, поймавший певчую птицу, что получил еще одну ночь со мной, несмотря на отказ Николая пустить его обратно в клуб. Это подтверждало, что Финн что-то задумал, Матвей, скорее всего, скоро вывалит полезную информацию, просто потому что не сможет удержаться от хвастовства передо мной. Он высокомерный, безрассудный, злобный человек, и у меня мурашки по коже бежали каждый раз, когда он прикасался ко мне.
Он видел, что Финну тоже не нравится мое присутствие, и воспользовался этим. Он не подозревал, что Финн не просто телохранитель, но я знаю, что он позаботился о том, чтобы Финн слышал, чем мы занимаемся, чтобы его команды и звуки удовольствия были слышны далеко в коридоре, где ждал Финн. И то, что он сказал после…
— Какой же гребаный мудак, — бормочу я, отрываясь от стойки и спотыкаясь, направляясь в ванную, мне нужен был душ, мне нужно было избавиться от ощущения рук Матвея. Он не кончал в меня, не так, как это показалось Финну… Я бы никогда не позволила ему трахнуть меня без презерватива. Если бы он попытался, я бы немедленно воспользовалась своим стоп-словом, и если бы он не послушал его, я бы позвала Финна.
Он просто хотел разозлить Финна. Может, мне стоило сказать Финну, что это неправда, думаю я, снимая с себя одежду и оставляя ее в куче, пока шагаю под горячую воду. Я видела, как он был взбешен, какое выражение было у него на лице, когда Матвей сказал это. Я была слишком сосредоточена на том, чтобы выбраться оттуда, чтобы сказать что-то другое, а потом, когда мы добрались до гаража, слишком сосредоточилась на том, чтобы Финн понял, что я не хочу, чтобы за мной следили до дома.
Ты слишком много о нем беспокоишься, говорю я себе, стоя в душе, позволяя горячим брызгам биться о напряженные мышцы моих плеч, прижимаясь лбом к прохладной плитке стены душевой. Финн справится сам, чем меньше мы будем говорить обо всем этом, тем лучше. Мне нужно, чтобы между нами было пространство, чтобы все было как можно более профессионально, как можно более отстраненно. Все остальное приведет только к неприятностям.
К неприятностям, которые мне слишком хорошо знакомы.
Большую часть ночи я могу не думать об этом. В большинстве случаев мне удается удержать себя от воспоминаний о той ужасной ночи, случившейся семь… почти восемь лет назад. Но сегодня, когда все мои защитные силы уже ослаблены после вечера с Матвеем, а боль по Финну пронизывает меня насквозь, у меня есть не одна причина, чтобы позволить слезам течь, пока я стою в теплой кабинке душа моей маленькой квартиры.
Защита Финна трогательна. То, как он смотрит на меня, каждый раз заставляет мое сердце биться. Но когда-то я знала кого-то подобного. Я впустила в себя такого человека, и он разорвал меня на части так, что я не уверена, что когда-нибудь смогу снова это почувствовать.
Джейми. Я чувствую свежую волну слез, вспоминая темные кудри, длинные руки и легкий смех, человека, слишком милого для того мира, частью которого он оказался. Человека, который не был достаточно жестким или грубым, чтобы противостоять тем людям, которые населяют мир, из которого я с тех пор так и не смогла полностью выбраться, даже если держалась на его задворках.