Я бы хотел, чтобы она всегда позволяла мне видеть ее такой, какая она есть. Хотелось бы, чтобы она поняла, что нравится мне именно такой, а не игривой, дразнящей соблазнительницей.
— Ты бы просто стоял и смотрел? — Ее взгляд скользит по мне, и я вижу, что ее решимость тоже колеблется при этой мысли. — Просто смотрел, как я кончаю, не прикасаясь ко мне?
— Если ты скажешь мне нет, я не буду к тебе прикасаться, Аша, — говорю я ей низким голосом. — Неважно, как сильно я, блядь, хочу, поверь мне, это очень сильно. Я хочу…
Боже, я даже не могу произнести вслух то, что хочу с ней сделать. Все слова звучат грязно в моей голове и еще грязнее звучат на моем языке. Я вижу, как ее глаза снова скользят по мне, словно ей интересно, о чем я думаю, и мне хочется рассказать ей все до мельчайших подробностей, если бы я мог заставить себя говорить.
— А что, если я свяжу тебя? — В ее голосе снова звучит виски с сахаром, он лижет мою кожу, и я чувствую, как каждый мускул в моем теле напрягается от желания и сопротивления одновременно. — Что, если я заставлю тебя смотреть?
— Тебе не нужно меня заставлять. — Я делаю шаг назад. — То, что я не хочу быть связанным и доминировать над тобой, не означает, что я не буду делать то, что ты хочешь, Аша. Здесь есть промежуточное звено…
— Но ты хочешь чего-то другого. Ее руки скользят по бедрам, слегка приподнимая юбку слипа. — Ты хочешь сделать это со мной. Я знаю, что хочешь.
Правда?
— Боже, я ни черта не знаю, Аша. — В моем голосе слышится нотка разочарования, вызванная как моим ноющим членом, так и тем, как она заговаривает меня по кругу. — До встречи с тобой я даже не задумывался о подобном дерьме. Я приводил девушек домой, трахал их и больше ни о чем не думал. Возбуждающий секс был… черт, я не знаю. Секс в душе или у стены. И вот я захожу сюда, ожидая одного, а ты…
Я тяжело сглатываю, видя, как ее пальцы скользят по бледным бедрам, как она слегка раздвигает ноги, и даже зная, что скрывается под этим бельем, я так сильно хочу увидеть всю ее остальную часть, что мне становится больно. Неважно, увижу ли я ее обнаженной один раз или тысячу, я уверен, что это всегда будет вызывать у меня одни и те же чувства.
— Я пришел сюда не для этого, — тихо говорю я ей, мой голос хриплый от желания. — Я пришел сюда, чтобы просто увидеть тебя. А потом я вхожу к тебе в таком виде, и, черт возьми, ты завязываешь меня в узлы, даже не прибегая к веревке, Аша. Просто видя тебя, мне трудно думать. — Я криво усмехаюсь. — Мне просто тяжело. И если бы я только наблюдал за тобой…
— А что, если я скажу тебе, что ты не можешь кончить? — Ее пальцы поднимают слип выше. — А что, если я скажу, что ты можешь только смотреть? — Ее голос густеет, и я могу сказать, что это ее заводит. Это только заставляет меня хотеть ее еще больше, зная, что ей так же трудно сопротивляться этому, как и мне. Как бы часто она ни говорила, что мы должны держаться на расстоянии, что это должен быть бизнес и ничего больше, она на таком же тонком льду, как и я.
— Это похоже на чертову пытку, девочка, — говорю я ей с язвительностью. — Ты бы действительно так поступила? Лежала бы здесь, трогала себя и кайфовала от того, как охуенно сильно я наблюдаю за тобой, зная, как сильно мне это нужно…
— Может быть, именно это меня и заводит, — с укором говорит Аша. Слип теперь на уровне ее бедер, и я вижу ее гладкую киску под черным шелком. Мне хочется прикоснуться к ней, попробовать ее на вкус, все то, в чем она мне пока отказывала. — Может быть, мне нравится идея отказывать тебе, пока я наслаждаюсь собой. Думать о том, как сильно ты этого хочешь, как много власти у меня над тем, что ты имеешь или не имеешь.
Она встает одним изящным движением, снимает с головы слип и снова полностью обнажается. Моя челюсть сжимается, тело пульсирует от желания, и я знаю, что Аша это видит. Это невозможно скрыть, тем более что она качается в мою сторону, каждое движение ее бедер напоминает то, как она шла по сцене в тот первый вечер, когда я ее увидел.
Ее палец касается выреза моей футболки, ее ноготь щекочет волосы.
— Тебя это беспокоит, Финн? — Ее голос по-прежнему ровный, небрежный, но мне интересно, имеет ли это для нее значение. Если она действительно хочет знать, беспокоит меня это или нет.
— Немного, — честно отвечаю я и вижу, как она слегка вздрагивает.
— Почему? — Она отступает на шаг, убирая руку с моей груди, и я почти жалею, что не сказал этого хотя бы для того, чтобы она не перестала прикасаться ко мне.