Я качаю головой и потираю клитор, намереваясь заставить ее кричать обо мне. — Что он скажет о том, что ты позволяешь другому мужчине вот так ласкать тебя?
Глаза Мэйзи вспыхивают. — Он не мой парень, и никогда им не был. — Мои пальцы движутся по кругу, опускаясь все ниже. Она с трудом выговаривает слова. — Мы просто общались. Я порвала с ним после... после того дня у нашего дерева.
Еще один смех вырывается из меня, пока борюсь с поднимающейся волной собственничества. Она подавляет стон, пока я дразню скользкие складочки, и наклоняюсь, облизывая полоску вверх по ее горлу.
— Как скажешь. — Это не имеет значения, мне все равно, она больше не моя — возможно, она никогда и не была. Когда я впиваюсь зубами в ее кожу, мой тон становится более злым. — Я все равно не поцелую тебя, как бы ты меня ни умоляла. Я разорву тебя на части, а потом оставлю здесь.
— Хорошо. Если ты думаешь, что именно это причинит мне боль, то ты ошибаешься. —Огонь горит в ее взгляде, и она поднимает подбородок. — Гни меня сколько хочешь, я гибкая, но не сломаюсь ради тебя.
Ее ногти снова впиваются в мое тело, прямо в океан и коронованного ворона, начертанного на сердце. Она не собирается меня запугивать. Мне это нравится, ее борьба напоминает о том, что я вижу за ее маской. Пока она понимает, что это ничего не значит, она может дать мне столько огня, сколько захочет.
Я снова перекладываю ее на руки, ставя задницу на перекладину на стене для дополнительной поддержки. Моя рука ложится на ее горло, удерживая, пока я скольжу пальцами по влажным складочкам и она испускает дрожащий вздох, шире раздвигая ноги.
Решительный, безрассудный взгляд на ее лице возвращает меня на десять лет назад. Передо мной сидит моя Мэйзи. Та, которая не подчиняется ничьим правилам, кроме своих собственных.
Эта девушка...
Провожу зубами по нижней губе и без предупреждения погружаю палец и она задыхается, когда я сжимаю горло, чтобы остановить ее крик.
— Посмотри на себя. Чувствуешь это? Ты мочишь мою руку. Ощущаю опасность.
Я ввожу палец глубже, добавляю второй. Каждое ощущение кажется новым и пьянящим, и мне хочется загнать ее в эту кроличью нору до самого конца.
Мэйзи обхватывает одной рукой руку у горла, а другой — мою кожаную куртку, выгибаясь, оседлав пальцы. Черт, как хорошо она выглядит — щеки раскраснелись, веки тяжелые, выглядит гедонисткой. Свободной. То, чего у меня больше нет, девушка, которую я поклялся никогда не хотеть. Она нарушила свое обещание, а я нарушаю свое.
Ухмылка, которую я ей дарю, острая и безжалостная. — Что это говорит о тебе, что позволишь кому-то, кто презирает тебя настолько, что я едва могу дышать рядом с тобой, сделать это? — Я скручиваю пальцы, зацепляя их в таком месте, что ее губы раздвигаются в беззвучном стоне, а ресницы трепещут и ее киска сжимается на моих пальцах, когда я ввожу их глубже. — Как далеко на самом деле позволишь мне зайти? Ты надеешься, что я сорву эту юбку и трахну тебя своим членом?
— Боже, просто заткнись и заставь меня кончить, Фокс, — вырывается у нее. — Блядь! Не останавливайся, я очень близка.
Неистовый гул вибрирует в груди, когда я прижимаю свою эрекцию к ее бедру, чтобы она могла ее почувствовать. Мэйзи впивается мен когтями, зарываясь лицом в шею и резкая боль заставляет вздрогнуть, посылая искру удовольствия вниз по позвоночнику. Она укусила меня в ответ. Когда она напрягается и кончает с приглушенным звуком экстаза, я смотрю на нее, пораженный не меньше, чем в ту ночь несколько недель назад.
Удовлетворение от того, что я сломал ее по-новому, оттеняется горечью, потому что так больше не может продолжаться — я слишком сильно хочу того, чем я ее дразнил. Один раз ошибка, два раза — плохая привычка. Трахать ее — единственное, что отказываюсь ей дать, даже если в моей голове проносятся тысячи фантазий о том, как я заставлю ее кричать, вгоняя свой член в тугое тепло.
Звонок звенит, когда я отступаю назад, видя, как она разбита. Ее красивые черты искажены в оргазмическом блаженстве от моих рук. Это пронзает мое сердце ледяным осколком. Я слишком сильно скатился вниз по склону, упустив преимущество, слишком увлекшись этой игрой.
Тяжело дыша и не обращая внимания на пульсацию в моем твердом члене, я делаю еще один шаг назад. Ее глаза наконец открываются, и она смотрит на меня сквозь ресницы. Очередная вспышка собственничества поднимает свою уродливую голову, и я стискиваю зубы, запихивая ее обратно, чтобы задушить, прежде чем она успеет полностью сформироваться.
Я провожу тыльной стороной ладони по своему рту. Мой голос звучит пусто, когда я нахожу слова. — Все здесь называют меня черной тенью. Они не ошибаются, Мэйзи. Когда ты называешь мальчика чудовищем достаточно много раз, это начинает прилипать. Все, к чему я прикасаюсь, превращается в пепел. Теперь это касается и тебя.
Задерживаю взгляд, а затем выхожу из кабинки, оставляя ее в точности так, как я предупреждал.
10
МЭЙЗИ
Последние несколько часов мои мысли были в хаотическом беспорядке, а на сердце было тяжело.
После того, как за Фокс захлопнулась дверь туалета, произошедшее сильно, задело. Я сказала, что мне все равно, но моя бравада улетучилась, как только он ушел. Я была разочарована в себе, что могла опуститься так низко сразу после того, как он надо мной издевался. Стоило ли оно того? Стыд пробежал по мне, когда я выскочила из кабинки и плеснула холодной водой на щеки. Это было бесполезно, то, что мы сделали, было написано на моем открытом лице и я не могла скрыть ни этого, ни того, как сильно наслаждалась этим.
Все было точно так же, как в ту ночь на вечеринке, вплоть до того, как он ушел. По крайней мере, в этот раз не пришлось выходить на улицу перед толпой людей, которые знали обо всем, просто взглянув на меня.
Я никогда не была человеком, который уклоняется от своих желаний, но то, что я продолжаю трахаться с ним, когда он мучает, гложет меня.
Сегодня было такое дерьмовое шоу.
От жгучего унижения из-за того, что я не была готова к уроку и не объяснила, как мои готовые задания пропали из сумки, до шепотков и взглядов в сторону, которые впивались мне в спину, когда проходила мимо. Обнаружение беспорядка в машине, а затем жестокие насмешки в обеденном зале. В довершение всего в туалете я попыталась встретиться с Фоксом лицом к лицу, потому что не собиралась просто так спускать это с рук. Мне надоело терпеть его дерьмо. Его вмешательство в школьные задания раздражает меня гораздо больше, чем то, что произошло после, но все это — одна большая куча дерьма на моих плечах.
Это было чудо, что я продержалась до последнего урока на автопилоте, не поднимая головы, пока не смогла сбежать. Я продолжала заниматься йогой, которую вела в студии в оздоровительном центре, радуясь, что в этот день мне разрешили воспользоваться машиной Холдена, а не рассчитывать на то, что кто-то подвезет. Хотя, если бы я не села за руль сегодня, его машина не стала бы местом одной из отвратительных выходок Фокса, и я остановилась, чтобы почистить ее перед первым занятием. Он никогда не узнает.
Остаюсь на уроке как можно дольше, чтобы выместить свое дневное разочарование, избегая идти домой, где, я уверена, мои родители уже узнали о задержании. Если они узнают, чем я еще занималась на территории школы, они просто лопнут от злости.