Оглянувшись назад, я вижу хвост. Большой черный внедорожник набирает скорость, настигая нас. С этого ракурса у него нет ни опознавательных знаков, ни номерного знака. Они приближаются, и мои глаза расширяются.
— Они собираются протаранить заднюю часть! — кричу я.
Прямо перед тем, как это происходит, Фокс поворачивает в переулок, когда мы выезжаем на окраину жилого центра города. Внедорожник не может следовать за ним с такой же точностью, как Фокс на Charger. Он использует это преимущество, делая серию быстрых поворотов, как только мы достигаем конца переулка.
Нам удается оторваться от хвоста, но мое сердцебиение не прекращается, потому что Фокс не расслабляется.
Я еще не вне опасности.
14
ФОКС
Ярость бурлит, неуправляемый огонь в моих венах, который использует все склонности к насилию. Мне нужно что-то ударить, но сначала я должен разобраться с этим чертовым хвостом. Люди начинают обращать внимание на мои раскопки. Я ожидал этого в какой-то момент, но думал, что это произойдет позже, когда у меня будет больше доказательств.
То, что они так быстро нашли меня, кто бы они ни были, не сулит ничего хорошего. Охрана Лэндри, возможно. Или, если действительно не повезло, это могли быть копы из кармана шефа, такие же грязные, как он, с чертовой лицензией на действия под прикрытием закона. Возможно, повариха не совсем точно следовала маршруту, который я для нее наметил, или за ней следят. Конкретика сейчас не важна. У меня на коленях лежит более важная проблема.
Я бросаю еще один яростный взгляд на Мэйзи на заднем сиденье через отражение в зеркале.
— Думаю, ты наконец-то их потерял, — бормочет она, выгибая шею, чтобы выглянуть в заднее стекло, как будто это послеобеденная прогулка.
Желание сомкнуть пальцы на ее горле и сдавить, чтобы она действовала, черт возьми, заставило чуть не вырвать руль в смертельной хватке. Как она посмела спрятаться в моей машине? Еще один всплеск ярости проносится сквозь, поглощая давно дремлющие чувства, которые не давали мне покоя с момента нашего задержания.
Моя лживая ромашка не смогла удержаться от того, чтобы сунуть нос куда не следует, и теперь мне крышка. План проникнуть в их дом, чтобы порыться в персональном компьютере в поисках секретов, провалился. Я зря заплатил повару, потому что теперь Мэйзи предупредит родителей о том, что я собирался сделать. Так она поступала и раньше, когда нарушала свое обещание.
Несколько минут я еду в тишине, покидая центр города и направляясь к району судоходства, где находится мой склад. Не хочу везти ее туда, но я не могу сделать это в центре города, где есть свидетели.
Найдя пустую стоянку возле туристической тропы, заезжаю на нее и Мэйзи не двигается, пока я глушу двигатель. Энергия, гудящая под кожей, становится слишком сильной. Я выпрыгиваю из машины, открываю заднюю дверь и хватаю ее, не обращая внимания на то, что она вскрикнула, когда вытаскивал наружу.
— Эй...
— Нет, — рявкаю я, прижимая спиной к раме машины. — Нет.
Мэйзи стала слишком удобной. С тех пор как позволил ей сесть на мотоцикл и подвез домой, она превратилась в наглый вызов, забыв о том, что я обещал с ней сделать. Мне не стоит удивляться, ведь обещания для нее ничего не значат. Моя губа кривится. Я позабочусь о том, чтобы она не забыла, кто я на самом деле, так же как не забуду, кто она — лгунья.
— Мне жаль, — говорит она поспешно, глаза расширены, а руки подняты в защитном жесте. Я хочу сорвать этот чертов браслет с ее тонкого запястья. Он такой же лжец, как и она, заставляющий меня желать того, чего у меня нет. — Просто...
Скрежещу зубами и прижимаюсь к ней всем телом. — Ты просто что? Думала, что будет мило проказничать со мной? Подумай еще раз. Я же сказал тебе, маленькая ромашка. — Мои пальцы сгибаются на ее верхних руках, впиваясь в них. — Время игр закончилось.
Мэйзи задирает подбородок вверх, ее любимый вызывающий прием. — Почему у тебя есть пистолет?
Я резко втягиваю воздух. Она никогда не ведет себя так, как я от ожидаю. Каждый раз, блядь.
— Говорил же тебе, слухи обо мне не ошибаются. Я опасен.
Беги. Хочу крикнуть ей это в лицо. Но если бы она это сделала, я бы погнался, держась за нее изо всех сил. Я не могу ее отпустить.
Как могу так ненавидеть Мэйзи, но в то же время нуждаться, чтобы она была в пределах досягаемости? Это отголосок той глубокой связи, которую мы когда-то разделяли, или что-то большее, что связывает нас вместе?
— Почему ты решила, что у тебя есть право садиться в мою машину?
Мэйзи хмурится и прижимается к моему неподвижному телу. — Я рада, что сделала это. Ты зашел слишком далеко, — обвиняет она. — Ты не можешь добраться до меня, пройдя через Лану. Оставь ее в покое и просто приди.
Из меня вырывается пустое клокотание смеха, и я качаю головой. Меня раздражает, когда Мэйзи ведет себя так, будто ничего не знает.
— Мне не нужна чертова кухарка, чтобы добраться до тебя.
— Тогда почему ты заплатил ей за информацию о системе безопасности в моем доме? — Ее глаза сузились. — И тебе не следовало обманывать, похоже, ей действительно нужны деньги для дочери.
Теперь она притворяется, что заботится о других, и хочет прочитать лекцию об этике взяточничества. Мой мозг даже не может осознать всю нелепость этого. Та ее версия, что она добрая и заботливая, — очередная ложь.
— Я тебе этого не скажу, — жестко выдавливаю я из себя.
Мэйзи мятежно поджимает губы, привлекая внимание к ним и резкий вздох покидает меня, когда новая потребность толкает чувства. Мне требуется больше усилий, чем я хочу признать, чтобы поднять взгляд, борясь с нелепым желанием накрыть ее рот своим.
Что, черт возьми, со мной не так? Я не буду ее целовать. Я должен трясти ее легкое тело и требовать, чтобы больше никогда не выкидывала подобных трюков.
— И что более важно, — продолжает она, как будто я не уклонился от ее вопроса, — почему за тобой так следили? Если бы не свернул в переулок, они собирались тебя ударить.
У меня нет ответов, которые она хочет получить, почти нет ответов, которые хочу получить для себя. А если бы и были, я не бы дал их. Но когда моя голова проясняется настолько, что больше мыслей проскальзывает сквозь гнев, одна вопиющая истина становится неотвратимой. Я был безрассуден в жизни, для меня никогда не имело значения, закончится ли эта охота моей смертью. Вот как далеко готов зайти, чтобы узнать правду для своей семьи.
Но это пренебрежение к жизни не распространяется на Мэйзи. При всей моей ненависти к ней и ее семье, мысль о смерти неприемлема.
Неправильность этой смерти пронзительным звоном отдается в голове, когда встречаю ее взгляд в машине.
Тот, кто следил за нами, связан с теми же больными людьми у власти, которые держат этот город в своих когтях. Они опасны и способны сделать так, чтобы убийство выглядело как несчастный случай. Им все равно, от кого избавляться. Если их алчности угрожает опасность, они пойдут на все, чтобы остаться на вершине.
Что бы ни чувствовал к ней, я не хочу ее смерти. Ненависть — это сильная, но страстная эмоция, такая же всепоглощающая, как и любовь. В каком-то смысле ненависть — это любовь, равная по силе, по тому, насколько глубоко она проникает.