- Более чем, - кивнул Лев Людвигович. - Но и этот уровень для американских школьников оказался непосильным, поэтому вашингтонские федеральные власти потребовали отменить эти "антиконституционные и расистские" стандарты. Есть примеры и похлеще. По статистике Американского математического общества, в нынешних Штатах разделить число "одиннадцать вторых" на число "одна четвертая" могут от силы два процента школьных учителей математики. Представляете? И вот теперь нам предлагают стать такими же "образованными", как американцы! Впрочем, и европейцы недалеко ушли от этого уровня. Один студент-математик четвертого курса Второго парижского университета спросил меня на экзамене по теории динамических систем: "Скажите, пожалуйста, дробь четыре седьмых больше или меньше единицы"?
Иван Кежеватович снова засмеялся.
- Не может быть!
- Может, к сожалению. Так что я готов подписаться под любым письмом президенту, чтобы образумить наших мракобесов из Минобразования. Это не что иное, как диверсия, попытка направить Россию по пути уничтожения образования, науки и культуры. Принятие идиотских "стандартов" нанесет огромный ущерб государству. Наверное, даже больший, чем "утечка мозгов" за границу.
- Да, это в нынешние времена тоже большая проблема. Хотя мы пытаемся ее решить.
- Каким образом?
- Летом я у себя в Ямало-Ненецком округе выдал наиболее одаренным выпускникам школ вместе с аттестатами еще и специальные сертификаты. Те из них, кто останется в округе, а не уедет за рубеж, через пять лет получат по две тысячи долларов.
- Я слышал о подобном эксперименте в Нижнем Новгороде. - Лев Людвигович с интересом посмотрел на собеседника. - Но не очень верю, что идея сработает.
- Тем не менее что-то в этом направлении делать надо, раз государство ничего делать не желает.
- Согласен.
- А вы, оказывается, патриот России, - сказал Шарипов с некоторым удивлением.
- Это плохо?
- Почему же плохо, это хорошо. Слава богу, в этом плане в стране начали появляться носители национальной идеи. По крови я наполовину мордвин, наполовину украинец, но по духу - русский, так что хорошо понимаю ваши чувства. Но к делу. О чем вы хотели поговорить со мной?
- О будущем.
Шарипов с сомнением приподнял бровь.
- О моем? Или о вашем?
- О будущем всего человечества.
- Тогда вы обратились не по адресу. Хотя если это шутка...
- Я редко шучу на деловых встречах. Здесь - расчеты и описание проектов. Лев Людвигович достал из портфеля красную папку. - Не хотите взглянуть?
- Расчеты чего?
- Расчеты У-реактора с практическим выходом энергии до тысячи мегаватт и летательного аппарата на базе УКС.
- Что такое УКС?
- Теория упругой квантованной среды, разработанная моим учителем Владимиром Семеновичем Леоновым.
Шарипов снова шевельнул бровью, но папку взял. Открыв, начал рассматривать схемы и рисунки, нашел текст.
- Читайте только резюме, - посоветовал Федоров. - Этого пока достаточно. Я тоже наводил о вас справки, прежде чем идти к вам на прием, и мне понравился ваш деловой подход. Если вы рискнете вложить в эти проекты не такие уж и большие средства, отдача будет во сто крат больше. Это я вам гарантирую. У-реакторы могут быть какой угодно мощности и размеров. Их можно ставить хоть на автомобили, хоть на корабли, хоть на самолеты. А моя "летающая тарелка" способна долететь до Марса за сорок два часа.
Шарипов дочитал пояснительную записку, вскинул на гостя глаза, в которых сквозь сомнения и колебания просверкивал огонек заинтересованности.
- Вы серьезно предлагаете мне вложить капиталы в эти проекты?
- Абсолютно, - кивнул Лев Людвигович. - Для начала хватит ста тысяч "зеленых" - для создания лаборатории и проведения полномасштабных экспериментов. Хотя я спокойно приму любое ваше решение. Отфутболивали меня много раз и на разных уровнях, так что я уже привык. Тем не менее хотел бы, чтобы ко мне не относились как к сумасшедшему.
- Это будет нелегко, - улыбнулся Иван Кежеватович. - Особенно после заявления о полете на Марс за сорок часов.
- Сорок два часа - не предел, этот срок просто отражает нынешнее состояние техники и материаловедения. В будущем длительность полета можно будет сократить вдвое.
- Тем более.
- Я понимаю, - усмехнулся Лев Людвигович. - Наверняка вам уже приходилось сталкиваться с разного рода фанатиками и псевдоучеными, обещающими грандиозную прибыль. Теоретическую. Я же - практик. У-реактор в действии я вам показать не могу, первая модель сейчас находится в Минске, а вторую я недоделал из-за отсутствия финансирования. Но модель "летающей тарелки" могу продемонстрировать.
- Она у вас с собой?
- Естественно. - Лев Людвигович вытащил из портфеля коробку из-под электроутюга. - Это уже второй образец. Первый я подарил генеральному директору концерна "Энергия". Все надеялся, что его заинтересует мой проект.
- Не заинтересовал?
- Увы. Ракетные технологии для наших космофирм гораздо привычнее и надежнее, да и поддерживаются на государственном уровне. Мои технологии для ракетчиков - темный лес, а конкурентов они не любят.
- Конкурентов никто не любит.
Лев Людвигович открыл коробку и достал оттуда обычную детскую юлу, только без центрального стержня.
- Вот мое творение.
- Юла?!
- Энлоид - летательный аппарат на базе сферической деформации вакуумного поля. Внутри - гироскоп, батарейка "Крона", чип и устройство возбуждения поперечных квантовых осцилляции. То есть, по сути, генератор гравитации. Очень маломощный, конечно.
- И это - летает?
Вместо ответа Лев Людвигович установил юлу на специальной подставке с конической выемкой, вытащил из портфеля пульт дистанционного управления и нажал кнопку включения аппарата.
Тонко свистнул гироскоп, разгоняясь до нужной скорости.
Подождав минуту, Лев Людвигович нажал другую кнопку.
Генератор изменил вакуумную плотность над юлой, и она вспорхнула в воздух как пушинка, словно внезапно потеряла вес. Поднялась к потолку гостиной, где сходились косые решетки и плоскости, образуя своеобразный шатер.
Лев Людвигович слегка уменьшил скорость вращения гироскопа, и юла начала плавать в воздухе, стукаясь иногда о металлические детали интерьера.
- Неплохой фокус, - хмыкнул Шарипов.