Когда Лиам подходит, он стучит — знак того, что наступил конец света — и когда Майк впускает его, взгляд парня сразу же падает на сумки.
— Нам нужно поговорить, — сразу с порога сообщает Майк. Наверное, сейчас это уже излишне. Сумки на полу делают некоторые вещи довольно очевидными.
Лиам сглатывает. Майк наблюдает за скольжением его кадыка, за тем, как он бессознательно облизывает губы, за тем нервным тиком, перед которым Майк всегда ощущал беспомощность.
— Если ты хочешь покончить с нами, так и скажи, черт возьми, — говорит Лиам, включая браваду.
— Я заканчиваю с нами, — произносит приговор Майк, и бравада исчезает. Выражение лица Лиама становится беззащитным и обиженным. Все, что Лиам чувствует, отражается в его глазах, и Майк ненавидит это, потому что не может притворяться, что не понимает, когда причиняет Лиаму боль.
— Если это потому, что я нянчусь с тобой, ухаживаю или чего-то еще… — начинает Лиам, — я могу….
— Это не обсуждается. Я не спрашиваю твоего мнения.
Лиама морщится я еще больше, и Майк отворачивается, не в состоянии на это смотреть.
— Твои вещи здесь, — констатирует Майк очевидное, потому что не знает, как правильно сделать, не знает, что сказать.
— Ты можешь ответить, что я сделал не так? — спрашивает Лиам, и это самый большой признак того, что он еще совсем ребенок: он думает, что должен был что-то сделать. Он думает, что в чем-то виноват.
— А еще я бы хотел получить свой ключ обратно, — говорит Майк, уставившись на дырку в стене, хер знает откуда появившуюся. Наверное, Лиам.
— Пошел ты, — наконец, выдыхает Лиам, и теперь до него доходит. Это к лучшему, что он злится. Гнев очищает, как лесной пожар. Наичистейшее чувство, Майк знает по себе.
Он слышит, как Лиам теребит свой брелок. Слишком долго — трясущиеся руки, затуманенное зрение или еще что-то, о чем Майк не хочет думать, о чем Майк не может думать.
Итог — ключ валяется на полу, сумки висят на плечах Лиама, и Майк, наконец, смотрит ему в глаза. Лучше бы он этого не делал.
— С тобой что-то не так, — почти стонет Лиам, задыхаясь, и мягко, словно признание в любви: — Что-то сломано.
Майк сглатывает, смотрит на ключ на полу.
— Иди домой, пацан, — со вздохом говорит он, и Лиам слушается. Майк запирает за ним дверь.
***
Майку не становится лучше.
Бывает, целая неделя проходит без мигрени. В такие моменты он может сфокусироваться на чтении пары глав, энергии для целого дня на ногах достаточно, и нет желания свернуться в клубочек на ближайшей горизонтальной поверхности. Бывают просветления, когда он думает, что ему лучше и тогда он слишком сильно напрягается: смотрит телевизор, идет на пробежку. Обычно после таких «подвигов» он оказывается в том самом месте, откуда начал.
Врачи перестают толкать обнадеживающие речи и начинают использовать такие слова, как «хронический» и «постоянный», говорят об управлении симптомами, о возможности их облегчения, но не об их полном исчезновении. Они говорят о жизни, которой он живет, как будто это все, что у него есть. Как будто это лучшее, что он теперь получит, и отныне нет другого направления, кроме как вниз.
Внезапно Майк понимает, почему ему выписывают антидепрессанты, понимает, почему как бы между делом часто звучит «психотерапевт». Ну, как бы невзначай: неожиданное вмешательство со стороны врачей клуба, хотя он больше не их проблема, практически умоляющих его пойти к психиатру, просто чтобы успокоить их души. В конце концов, он уступает эмоциональному шантажу и по рекомендации идет к одному. После первого сеанса доктор не в ужасе и не сбегает в попытках спасти свою жизнь, просто, кажется, принимает необщительную задницу Майка как должное, поэтому он решает, что она справится.
Лиам звонит ему несколько раз. Обычно это происходит поздно вечером, в день игр или в дни, когда Роджерс или Моррис берут над Майком шефство, помогая утопить печали, и во время саморазрушительной части вечера теряют из виду пацана. Майк не берет трубку даже в три часа ночи, когда к нему не идет сон, и он лежит, уставившись в потолок, мучительно стремясь ощущать рядом тепло Лиама. Несмотря на то, что в эту горькую ночь Майк все равно не будет спать.
Он берет трубку, удаляет, не читая, сообщения, полагая, что лучше раз и навсегда избавиться от искушения. Но очень скучает по парню. Майк не понимал, как сильно Лиам проник в его жизнь, пока не обнаружил, как в ночи протягивает руку на пустое место в кровати или на автопилоте делает два бутерброда. А еще включает комедийный канал, занимаясь будничными делами, потому что Лиаму нравилось, когда на заднем фоне раздавался громкий смех, что порой пугало Майка — Лиам слушал стенд-ап вполуха, пока Майк готовил им ужин.
Трудно занять себя, чтобы отвлечься, когда ничего не можешь сделать, что действительно может помочь, не можешь найти убежище в алкоголизме, адреналине или другом виде побега от реальности. В конце концов, он начинает готовить. Майк всегда любил заниматься стряпней, но сейчас бросает себе вызов, пытается забыться в супер-мелкой нарезке овощей, в попытке выяснить идеальное соотношение специй и соуса. Майк привык, что Лиам шумит рядом, пока готовит, сидит на столе и колотит пятками по ящикам или прижимается к нему, не давая сосредоточиться. Майк лучше готовит без Лиама. У него есть это, если нет ничего другого.
Проходят месяцы. «Ойлерз» снова не пробиваются в плей-офф, и каждый раз, когда Майк ходит к врачу, он слышит одну и ту же блевотную чушь. Он бы решил, что из него просто пытаются вытянуть побольше денег, но эти походы бесплатны, и руководство команды, скорее всего, дергает за нужные ниточки, пытаясь запихнуть его вне очереди. Позволяя размышлять об этом, он чувствует себя виноватым, поэтому старается подальше отбрасывать такие мысли.
Приближается межсезонье, после которого он официально собирается уйти на пенсию и как обычно возвратиться домой. Его врачи, все пятнадцать тысяч, уговаривают остаться в Эдмонтоне, и сам Майк не готов расстаться с этим городом.
Когда Лиам получает статус свободного агента26, «Ойлерз» не могут его себе позволить, так как они плотно прижаты правилами27, и «Ред Уингз»28 быстренько утаскивают его себе. Это хорошая сделка: справедливая зарплата у одиннадцатикратного обладателя Кубка Стэнли29. Все, что Лиам заслуживает и все, от чего он отказался бы из-за какой-то ложной преданности. Ради любви.