Он поднимает взгляд, когда слышит меня. Я вижу эту квадратную челюсть, загорелое лицо и дружелюбную улыбку.
Дерьмо.
Это офицер Шульц. Я так увлеклась грузовиком и отцом, что совершенно забыла о нем.
– Камилла. Рад снова тебя видеть.
Хотела бы я сказать то же самое.
– Офицер Шульц.
– Зови меня Логан.
На самом деле мне этого не хочется, поэтому я просто натянуто киваю.
– Это место принадлежит тебе и твоему отцу? – говорит он, оглядываясь.
– Ага.
В нашем мастерской нет ничего особенного. Он тесный, грязный, украшен самым грустным образом: парой старых плакатов и единственным фикусом, который мы никогда не забываем поливать. Тем не менее, мне не нравится его снисходительный тон или то, как он появился здесь, как будто метит территорию в единственном месте в мире, которое принадлежит мне.
– Ты живешь в той квартире наверху?
– Ага.
– И твой брат Виктор тоже?
– Ага.
– Он ходит в Окмонт?
– Да. Он в выпускном классе.
– Я тоже там учился, – говорит Шульц, засовывая руки в карманы джинсов. Это движение сгибает его грудные мышцы под обтягивающей белой футболкой. Он не надел форму, чтобы прийти ко мне. Может быть, он пытается меня успокоить. Это не сработает, как и его светская беседа.
– Да, я тоже, – говорю я.
– В каком году ты закончила школу?
– 2013.
– О, а я в 2008. Мы просто разминулись друг с другом.
– Думаю, да.
Мой папа высовывает голову из гаража.
– Нужна какая-нибудь помощь? – спрашивает он.
– Нет! – говорю я быстро. – У меня все под контролем.
– Хорошо. Дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится.
Мой папа дружески кивает Шульцу, не зная, что этот чувак здесь, чтобы по-королевски испортить жизнь его детям. Шульц слегка отдает ему честь в ответ.
Я жду, пока папа уйдет, затем снова переключаю свое недружелюбное внимание на Шульца.
– Давайте перейдем к делу, – говорю я.
– Конечно, – говорит Шульц, легко улыбаясь. – Давайте. У вас было 114 таблеток экстази.
Блядь.
– Я зарегистрировал остановку движения и приобретение, но полиция Чикаго имеет некоторую гибкость в проведении арестов.
– Что это значит?
Он смотрит на меня своими ярко-голубыми глазами, мило улыбаясь
– Ну, считай, что твоя плата за обвинение в связи с наркотиками – это долг. Ты должна штату Иллинойс четыре года. Но ты никому не принесешь пользы, сидя в тюрьме. На самом деле, ты дорого обойдешься налогоплательщикам. Так что хорошим людям этого штата будет выгодно, если ты отработаешь свой долг другим способом.
Мне не нравится, что он стоит так близко и смотрит на меня сверху вниз.
– Как я должна это сделать? – говорю я.
– Что ж… Ты когда-нибудь слышала об осведомителях?
Да. Как я уже сказала, в детстве я много смотрела «Закон и порядок». Я знаю о тайных осведомителях.
– Ты хочешь, чтобы я доносила на кого-то, – прямо говорю я.
– Я предпочитаю называть это «помощью полиции в задержании опасных преступников».
Опасных преступников, которые перережут мне горло, если узнают, что я разговариваю с полицией.
– Вы когда-нибудь слышали фразу «Стукачам накладывают швы»? – спрашиваю я его.
Он склоняет голову набок, оглядывая меня с ног до головы, хотя сквозь мой комбинезон ни хрена не видно.
– Ты когда-нибудь слышала фразу «Не роняй мыло»? – говорит он низким и насмешливым голосом. – Я не думаю, что тебе понравится государственная тюрьма, Камилла. Женщины там такие же жестокие, как и мужчины. Иногда даже хуже. Они любят, когда симпатичная молодая девушка попадает внутрь. Как наживка в воду. Они даже не ждут очереди.
У меня мурашки по коже. Я ненавижу, когда мне угрожают. И особенно меня бесит, что он делает это из-за какого-то пакетика дерьмовых наркотиков для вечеринок. В этом городе люди убивают друг друга каждый день. Он собирается сделать мне выговор, потому что кучка богатых детишек любит накуриться и потанцевать под дерьмовую музыку?
– Чего вы ожидаете от меня? – говорю сквозь зубы. – Я должна надеть прослушку или что-то в этом роде? Я не знаю ни одного серьезного преступника. Лишь кучку идиотов, которые любят накуриться. И мы даже не друзья.
– Откуда взялся экстази?
– Леви Каргилл, – говорю я без колебаний. У меня нет никаких проблем с тем, чтобы сдать этого парня после того, как он завербовал моего несовершеннолетнего брата, чтобы тот продавал ему наркотики. – Он живет на…