Палец на курке подрагивает. Ещё мгновение, и я могу потерять контроль над собой. Мысли путаются, в голове шумит. Пытаюсь сосредоточиться, но слова Хэдвига эхом отдаются в сознании. Неужели все, во что я верил, было ложью? Нет, не может быть. Элла любила нас, заботилась о нас. Она не могла быть такой, какой ее описывает Хэдвиг. Или могла? Смотрю на этого человека, который разрушил мою жизнь, и не могу понять, где правда, а где ложь. Все, что я знал, рушится на глазах. Но одно я знаю точно — я здесь, чтобы положить конец этому безумию. И я это сделаю, чего бы мне это ни стоило.
Глава 53. Мелисса
Стою, не в силах пошевелиться. Пистолет Демиана упирается мне в грудь, холодный металл жжет кожу через тонкую блузку. Сердце бешено колотится, кровь стучит в висках. Это не может быть реальностью — наверняка кошмарный сон. Сейчас я проснусь в своей постели, и все вернется на круги своя.
Но нет, Демиан здесь, во плоти, его глаза пылают яростью. Неужели он действительно способен выстрелить? Время застыло. Секунды растягиваются в вечность. Мои ладони взмокли, дыхание сбилось. Хочется закричать, но горло перехватило. Я замерла, словно манекен в витрине, ожидая развязки. Напряжение нарастает с каждым мгновением.
— У меня были причины убить Эллу, — цедит Клаус.
Его голос сочится ядом.
— Какие, черт возьми, могут быть причины убивать невинных людей? — рычит Демиан.
От его крика звенит в ушах.
— Невинных? — Клаус усмехается. — Твоя семейка убила мать Мелиссы, и ты говоришь о невинных? Они отняли у меня Мелани — женщину всей моей жизни. Твой ублюдок — отец насиловал её, пока она жила у вас. А Элла просто закрывала глаза. Даже когда я забрал Мелани, Элла волновалась только о своей репутации! А потом они убили её на моих глазах! Думаешь, я прикончил Эллу просто так? Нет, Демиан. Она ответила за свои грехи. Как и вся твоя семья!
Слова Клауса бьют под дых. Какая ещё мать? Моя мама жива — здорова, я разговаривала с ней вчера по телефону. Или всё, что я знала — ложь? В голове всё перемешалось.
— Моя мать жива, о чём ты? — выдавливаю пересохшими губами.
Клаус смотрит на меня с горечью:
— Твоя приёмная мать — Элеонор жива. Мелани была твоей настоящей матерью. Её силой забрали у меня.
Мир рушится. Реальность расплывается перед глазами, как акварельная картина под дождём. Все мои воспоминания о детстве, мамины объятия и поцелуи… Неужели всё это ложь? Горькое осознание обжигает изнутри. В груди словно разверзлась пропасть.
— Хочешь сказать, что ты… — начинаю, но меня прерывает оглушительный выстрел.
Острая боль пронзает грудь. Во рту появляется металлический привкус крови. Всё вокруг расплывается, в ушах звенит. Сквозь шум слышу крики и торопливые шаги, но могу думать только о пульсирующей агонии. Зрение мутнеет, каждый вдох дается с трудом. Сквозь туман вижу лицо Демиана. Его губы двигаются, но слова едва различимы.
— Зачем… — хриплю из последних сил. — Ты выстрелил в меня?
Силы покидают меня. Мир тускнеет, словно кто — то выкручивает яркость. Понимаю, что это могут быть мои последние секунды. И человек, нажавший на курок — тот, кому я так верила, кого любила всем сердцем. Сладковатый запах пороха щекочет ноздри, прежде чем всё погружается во тьму.
Бонусная глава. Хэдвиг
32 года назад…
Я всегда верил, что солнечная Мелани попадет в любящую, обеспеченную семью. К этой светлой девочке я испытывал нежные чувства. Хоть она и была совсем юной, я знал — непременно женюсь на ней. Долгое время Мелани переживала, что оставляет меня в приюте, но я убеждал её, что это шанс на счастливое будущее. Уже завтра за ней приедет новая семья.
Подойдя к старому окну, я наблюдал, как Мелани беззаботно резвится на заднем дворе с другими ребятами. Её солнечная улыбка озаряла всё вокруг. На миг отвлекшись, я погрузился в воспоминания о наших с ней моментах — как она цеплялась за мою руку в первый день, как мы вместе мастерили поделки или учили новые слова. Каждый прожитый день добавлял в моё сердце трепета и нежности. Солнце уже клонилось к закату, и я понимал — вскоре Мелани придётся попрощаться с приютом, бывшим её домом последние годы.
Меня терзало противоречивое чувство. С одной стороны — радость за её будущее, с другой — страх, что она забудет этот старый дом и меня, столько лет бывшего рядом. Я мог лишь молиться, чтобы новая семья любила Мелани так же сильно, как люблю её я.
— Эй, Клаус, отчего такой хмурый вид? — со смехом спросила подбежавшая Мелани.
— Переживаю за тебя, малышка, — ответил я.
— Думаешь, мои новые родители могут быть плохими людьми? — с тревогой спросила она.
— Уверен, они будут превосходными.
— Тогда почему переживаешь?
Как объяснить двенадцатилетней девчонке, что испытываю к ней не только дружеские чувства?
— Переживаю, потому что буду ужасно скучать по тебе, — произнёс я, стараясь подобрать слова, которые не смутят её.
Мелани посмотрела на меня своими большими карими глазами, полными доверия и сочувствия. Мне всегда нравилась её искренность и способность понимать.
— Мне тоже будет тебя не хватать, Клаус, — ответила она, улыбаясь сквозь слёзы. — Но мы же сможем переписываться, верно?
— Конечно, — кивнул я. — И мы непременно ещё увидимся с тобой.
Мелани кивнула, утешенная этой мыслью. Её оптимизм и жизнерадостность всегда поражали меня. За время в приюте она многому научила меня.
— Обещаешь? — спросила она, протянув ладошку для рукопожатия.
— Обещаю, — серьёзно ответил я.
Затем я взял её за руку, и мы направились к остальным детям. Вечер собрал всех на общий ужин. Мелани торжественно сидела рядом, периодически подмигивая или шепча что-то смешное, чтобы рассмешить меня. Как только со стола было убрано, Мелани внезапно обняла меня. Её объятия были такими тёплыми и искренними, что моё сердце замерло от переполнявших чувств.
— Не забудь, Клаус, теперь у тебя есть где остановиться, если захочешь навестить меня, — прошептала она.
Я кивнул, чувствуя комок в горле. "Я всегда буду радоваться твоим успехам, Мелани", — мысленно добавил я.
— Пора спать, малышка.
— Ты же проводишь меня завтра? — с надеждой спросила она.
— Непременно.
***
31 год назад…
Сегодня насыщенный событиями день — я покидаю приют, бывший моим домом на протяжении пятнадцати лет. Последний год без моей Мелани был поистине тягостным. Она так и не прислала ни единой весточки.
С каждым месяцем я всё сильнее беспокоился — а вдруг она попросту забыла обо мне или с ней что-то случилось. Но в этот радостный день я постараюсь отогнать прочь грустные мысли.
Приготовления к отъезду были лаконичными: несколько скромных пожитков, аккуратно уложенных в старенький рюкзак, и прощальные объятия сотрудников приюта, ставших мне за эти годы почти родными. В их глазах читались и радость за меня, и толика грусти из-за моего ухода.
Перед тем, как покинуть здание, я обернулся, чтобы в последний раз взглянуть на задний двор, где когда-то резвилась Мелани. Теперь там бегали другие дети.
Ступая по потрескавшимся каменным плитам к воротам приюта, я вдруг ощутил, что впереди меня ждет жизнь, полная неизведанного. В душе зарождалось новое чувство — предвкушение приключений.
Решив, что первым делом попытаюсь разыскать Мелани, невзирая на отсутствие ответов с её стороны, я настроился на долгие поиски. По мере удаления от приюта мои шаги становились всё более уверенными. Я не имел ни малейшего представления, с чего начать поиски, ведь все данные о новой семье Мелани были конфиденциальными, и приют не имел права их раскрывать.
Но я не собирался сдаваться. Чувства, которые я испытывал к Мелани, внушали мне уверенность, что рано или поздно мы непременно свидимся вновь. Первым логичным шагом было обратиться в социальные службы. Разумеется, я не мог открыто озвучить своё стремление выяснить всё о её жизни, но надеялся, что хотя бы крупицы информации помогут мне в поисках.