Николай наклонился и наблюдал за мной с волчьим напряжением, от которого меня бросило в дрожь. Его проницательные глаза улавливали каждую вспышку моих эмоций — от удивления и шока до боли.
Он улыбнулся.
— Упс. Ты не слышала новости? Твой отец скончался под присмотром Кирилла всего несколько ночей назад.
— Когда именно? — оцепенело спросила я.
— Хм, давай подумаем. Примерно три ночи назад.
Ночь в убежище. Ночь, когда он пришел ко мне, обнял меня, спал рядом и показал мне татуировку над своим сердцем. Мой желудок снова скрутило, когда осознание того, что Генри мертв, обрушилось на меня подобно приливной волне. Я уронила ложку и откинулась на спинку кресла.
Николай наблюдал за мной, склонив голову набок, как инопланетянин, изучающий человеческие эмоции.
— И никаких слез по старому доброму папе?
— У нас были не очень хорошие отношения, — сказала я ровным голосом.
Наконец шок отступил настолько, чтобы я могла что-то почувствовать. Генри был мертв. Мой отец был мертв. Большую часть моей жизни ему отводилась роль злодея, и это лишь усугубилось с той ночи, когда мы сбежали из Вудхэйвена и стали вместе бороться за выживание. Между нами не было любви, и все же он был моей семьей. Я не знала, как относиться к его потере, но я точно знала, что чувствовала из-за того, что Кирилл скрывал это от меня.
— Это еще не все, — добавил Николай, как раз когда эмоциональная буря внутри меня немного утихла. Он постучал пальцем по бумажной распечатке на маленьком столике рядом с собой, а затем передал ее мне.
— Доктор Петров работает на братву, и он был более чем счастлив предоставить записи о твоем пребывании в больнице.
Новая боль и тревога захлестнули меня. Я больше не могла этого выносить. Меня и так тошнило, а голова кружилась половину времени. Дрожащими пальцами я потянулась к бумаге, опустив глаза и просматривая напечатанные слова. Все было заполнено медицинскими терминами, и я едва могла выделить что-либо полезное в своем нынешнем состоянии смятения.
— Что тут написано?
— Ну, это не совсем понятно, но выводы можно сделать, основываясь на твоих симптомах, — сказал Николай, вертя в руках нож, который где-то раздобыл.
Мне следовало бы больше беспокоиться об этом ноже, чем о словах, которые были четко выделены на бумаге.
Текущая форма контрацепции: имплант.
Состояние: срок действия истек, исходя из концентрации гормонов в крови.
Рекомендуемое удаление: отклонено.
— Впрочем, возможно, у тебя кишечная инфекция. Это может быть что угодно, — продолжил Николай, его темные глаза сверкнули.
Я откинулась назад в оцепенении. У меня не было слов. Мой имплант больше не действовал? И Кирилл знал это, судя по отчету. Он, блядь, знал это.
Он всегда стремился кончить в меня, погружаясь как можно глубже и оставаясь в таком положении так долго, как только мог. Он даже вдавливал те капли, что вытекали наружу, обратно в меня. Что-то разбилось в моем сердце.
— Ни одной слезы для меня, принцесса? — задумчиво спросил Николай, используя прозвище Кирилла. Я не стала его поправлять. — Если бы Кирилл использовал меня и манипулировал мной подобным образом, я бы, наверное, очень расстроился.
Я встретилась с ним взглядом, и черная ярость затуманила мое зрение. Мои руки сжались в крепкие кулаки на коленях.
Николай усмехнулся.
— Ах, вот и оно. Добро пожаловать в эпоху просвещения, Мэллори. Теперь, когда ты знаешь всю картину, ты можешь сделать свой выбор. Я не хочу снова связывать тебя. С меня хватит, и я не думаю, что твои тощие маленькие запястья выдержат это. Независимо от того, что ты думаешь обо мне, я не люблю заставлять женщин истекать кровью. Если ты собираешься сбежать…
— Нет. — Мой голос прозвучал как самый твердый металл. — Я не собираюсь убегать. Я собираюсь дождаться Кирилла прямо здесь.
Николай ухмыльнулся.
— Отлично. Пусть правда сделает тебя свободной. — Он задумчиво склонил голову набок. — Знаешь, ты напоминаешь мне Ирину, мою мать, до того, как Чернов использовал ее и выплюнул. Возможно, Кирилл планирует забрать твоего ребенка, когда тот станет достаточно взрослым, и оставить тебя умирать в подобном месте в одиночестве.
Сердце сжалось в груди, и я покачала головой.
— Я не допущу этого.
— Может, и не допустишь. У тебя есть много преимуществ, которых не было у нее. Во-первых, ты можешь говорить по-английски. Еще одно преимущество в том, что… у тебя есть я. — Улыбка Николая была злой и пугающей. — Я не хочу, чтобы ты закончила, как она, принцесса. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы остановить это, но ты должна сделать все остальное.