— Едва ли я знал, что Николай собирается похитить тебя у меня из-под носа, и что у меня не будет другого шанса. В ту ночь, если ты помнишь, мы были заняты другим. — Я напомнил ей о том, как мы были близки к тому, чтобы разрушить стены друг друга.
Она покраснела, ее мысли задержались именно там, где я хотел.
— Ладно. Ты отрицаешь, что помолвлен, и здесь явно нет женщины, так что я признаю это, но остальное — непростительно.
У меня внутри все сжалось. Я безошибочно понял, о чем она говорит.
— Разве это так плохо, что я хочу иметь от тебя ребенка, Молли? Я хотел создать с тобой семью со второго дня нашего знакомства.
— И ты посчитал, что обманом заставить меня подарить тебе одного — это приемлемо? Раз ты этого хочешь, то и я должна, верно? — она повернулась и сильно толкнула меня в грудь, чтобы увеличить расстояние между нами.
Я отступил на шаг лишь для того, чтобы вернуться и прижаться к ее груди сильнее.
— Нет, не верно. Ничто из того, что случилось со мной за последние семь лет, и ничего из того, что я сделал, не было приемлемым. Границы приемлемого настолько вышли за пределы нормы, что я уже не вижу их. Все, что я знаю, — это то, что я хочу тебя и хочу иметь с тобой семью. Я хочу, чтобы ты зависела от меня, нуждалась во мне так сильно, что никогда не перестала бы меня любить. Я хочу ребенка с твоей улыбкой и моей фамилией. Я хочу чего-то, ради чего стоит жить, Мэллори, и я хочу, чтобы это было с тобой.
Мои жестоко честные слова гулко прозвучали в тишине комнаты.
Ее глаза расширились, когда она осознала каждую ужасную, мучительную деталь в моей тираде. Но потом она снова толкнула меня.
— Это не только твое решение, мудак!
Очередной толчок и я увидел слезу, скатившуюся по ее щеке. Я позволил ей толкать меня. Если от этого ей станет легче, оно того стоит. Ее руки на мне, даже в гневе, были лучшим, что я чувствовал за последние два месяца.
Она подняла кулак, чтобы ударить меня в грудь, и еще одна слеза скатилась по ее лицу.
На этот раз я поймал ее за запястье.
— Остановись, принцесса. Ты навредишь себе.
— А это твоя прерогатива, верно? — обвинила она, но слезы теперь текли быстрее.
Я мог на пальцах одной руки сосчитать, сколько раз я видел, как Молли плачет. На этот раз ее слезы разорвали мое сердце на части. Я прижал ее к своей груди, обхватив руками дрожащее тело и удерживая в такой позе, чтобы она больше не могла меня ударить. Молли сопротивлялась, но когда борьба утомила ее, она утонула в моих объятиях.
Моя рубашка была мокрой от ее слез, когда я отстранился. Ее лицо распухло, а кожа покраснела. Из носа текли капли, смешиваясь со слезами на рубашке, а глаза были налиты кровью. Она наконец поддалась потоку диких, неконтролируемых эмоций между нами и никогда еще не выглядела более прекрасно.
— Ты хочешь, чтобы я извинился? Ты бы меня простила, если бы я сделал это? — пробормотал я, откидывая ее волосы назад.
Она прикусила губу, ее грудь все еще вздымалась от расстройства.
— А ты бы извинился, если бы я попросила?
— Я бы сделал все, чтобы ты почувствовала себя лучше, но, честно говоря, это было бы неискренне. Молли, я не жалею ни об одном моменте, проведенном с тобой. Я не хочу лгать тебе. Я бы хотел, чтобы ты была беременна. Я бы хотел, чтобы у меня было больше времени для того, чтобы довести дело до конца. Такова правда.
Она моргнула, глядя на меня недоверчивым и покорным взглядом одновременно.
— Ты — дьявол. — Ее голос был хриплым, как будто слезы заглушали ее беззвучные крики.
— Может быть, но я — твой дьявол, которого ты никогда не сможешь бросить, — ответил я прямо.
Молли снова ожила в моих объятиях. Она толкалась и боролась, как будто эти слова подтолкнули ее к краю.
— Я могу бросить тебя. Я пыталась. Но ты не отпускаешь меня! Я ненавижу тебя. Я действительно тебя ненавижу!
Она выкрикнула эти слова с такой безысходной тоской, что мне стало чертовски больно. Я обхватил ее за щеки, удерживая на месте, и зарычал ей в лицо.
— Перестань врать себе, Молли. Ты любишь меня, и именно поэтому ты так чертовски зла.
Она открыла рот, чтобы возразить, но я не мог этого вынести. Я не мог больше ни секунды слушать, как она отрицает это. Мои губы врезались в ее в безумном столкновении гнева и желания. Ее кожа была соленой от слез, и как только я коснулся ее губ, она тут же приоткрыла их и впустила меня внутрь. Я толкнул ее к стене, и мы с силой ударились о твердую поверхность. Она ахнула мне в губы, обвила руками мою шею и притянула ближе.
Я прижался к ней, как только она оказалась именно там, где я хотел. Ее киска идеально приземлилась на ноющий стояк, который давил на мои штаны, отчаянно желая, чтобы его освободили. Она стонала мне в рот, пока я вращал бедрами напротив нее, выводя неровные круги, ее дыхание сбилось, когда мои губы спустились вниз по ее горлу. Я запустил одну руку ей в волосы, безжалостно оттягивая голову назад, чтобы иметь доступ к ее изящным ключицам, а другой схватил за обтянутую джинсами попку и приподнял, обернув ее ноги вокруг своей талии.