— Я же сказал тебе, что мне нужно кончить, принцесса. Может, поможешь мне или будешь читать книгу?
Я наблюдала за тем, как он удовлетворяет себя; мышцы его рук гипнотически изгибались.
— Это нечестно. Ты должен отдыхать.
— Мне будет намного легче отдыхать, когда я опустошу свои яйца прямо в твое горло.
Желание пронзило меня, несмотря на все мои усилия подавить его.
— У тебя грязный рот, — отчитала я, даже когда встала и приблизилась к нему, мои глаза были прикованы к блестящему кончику его члена.
— Только для тебя, Молли. Думаю, ты пробуждаешь это во мне. Я никогда не чувствовал себя таким порочным, как сейчас, когда думаю обо всем, что хочу сделать с тобой.
— Это обещание или угроза? — я подняла бровь, отмечая легкий румянец на его бледных щеках и то, как быстро бьется пульс на его длинном горле.
— Почему это не может быть и тем, и другим?
Его высокомерная ухмылка украла мое сердце. Черт бы побрал этого мужчину.
Его бедра быстрее проталкивали член сквозь сжатый кулак, а лицо исказилось от боли.
— Что такое?
— Мое плечо, — сказал он и приподнял бровь. — Если ты планируешь участвовать, а не просто наблюдать, принцесса, то сейчас самое подходящее время. Если только тебе не нравится смотреть, как я дрочу свой член, и представлять, что это ты сидишь на нем, а не мой кулак.
— Кирилл, — пробормотала я, приближаясь еще немного.
Когда я оказалась достаточно близко, чтобы он мог дотянуться, его рука поймала мою и положила ее на подрагивающий член.
— Только рукой, и только если ты не будешь двигаться и причинять себе боль, — предупредила я его.
Он улыбнулся.
— Да, сестра Молли. Как скажете.
Я обхватила его одной рукой и придвинулась ближе, чтобы другой погладить его яйца. Он застонал, когда я переняла темп, в котором он ласкал себя. Его рука запуталась в моих волосах и обернулась вокруг всей длины, удерживая меня на месте. Даже в самом уязвимом состоянии Кирилл был главным.
Я вошла в ритм, скользя рукой вверх и вниз по его длинному, покрытому венами члену. Провела большим пальцем по головке и размазала вытекающую сперму вокруг грибовидного кончика, прежде чем соскользнуть обратно вниз.
— Блядь, Молли. Я скучал по тебе, принцесса. Я скучал по твоим прикосновениям так чертовски сильно, — прохрипел он. Его бедра выгнулись, а пресс напрягся, и он стал сам толкаться в мои руки. — Ты скучала по мне?
Его хватка на моих волосах усилилась, когда я не ответила.
— Да, я скучала по тебе, и ты это знаешь.
— Ты думаешь обо мне ночью, лежа в одиночестве в постели, потирая свою маленькую киску и кончая в те крошечные шорты для сна, в которых расхаживаешь по дому?
Я покраснела, чувствуя как все больше жара и влаги приливает ко мне с каждым произнесенным им грязным словом.
— Черт, ты знаешь, сколько ночей я просыпался и думал об этом? Я уже близок к тому, чтобы пройтись по коридору и присоединиться к тебе, — пробормотал он, его взгляд упал на мои руки, поглаживающие его все быстрее и быстрее. — Я проскользну в твою постель, в доме, где мы были подростками, и где я впервые влюбился в тебя. Войду прямо в твою красивую розовую киску и буду трахать тебя, пока ты будешь видеть сны обо мне.
— Кирилл, — выдохнула я, бесстыдно возбужденная образом, который он вложил в мою голову.
— Ты проснешься от того, что я трахаю тебя, вбивая в матрас, а мои руки зажимают твой рот, чтобы, когда ты испугаешься и закричишь, к нам не ворвался Макс с оружием наперевес, — сказал он, заставив меня улыбнуться. — Черт, я собираюсь кончить, принцесса, и если ты не хочешь, чтобы доктор Петров удивлялся, почему я весь в сперме, будь хорошей девочкой и проглоти ее.
Его приказ взволновал меня, и я наклонилась вперед, а его рука легла мне на волосы, направляя мой рот к нему. Это было развратно и грязно, но я не могла убедить себя, что мне это не нравится. Я наслаждалась каждой секундой его собственнического, всепоглощающего голода по мне.
Я сомкнула губы вокруг его головки, и он толкнулся глубже. Он был таким большим, что я подавилась, когда почувствовала, как кончик коснулся задней стенки моего горла. Звук громко прозвучал тишине комнаты, и это уничтожило его.
— Ты моя, Мэллори, и всегда была моей. Ты больше не будешь этого отрицать. Моя, чтобы трахать, моя, чтобы развращать, моя, чтобы защищать, и моя, чтобы удерживать рядом, пока ты жива.
Он кончил в два глубоких толчка, обдавая заднюю стенку горла горячей спермой и наполняя мой рот своим солоноватым, мускусным вкусом. Он словно помечал меня своей собственностью, и я, как и подобает развратнице, которую он воспитал во мне, приветствовала его унижение.