— Черт, это потрясающе, – простонала Молли, ее глаза остекленели и она откинулась назад, наслаждаясь массажем ступни.
— Я буду массировать любую часть твоего тела, принцесса, когда и где ты захочешь.
— Тебе следует знать, что я воспользуюсь твоим предложением. Ты пожалеешь об этом, – вздохнула она.
— Невозможно. Ты делаешь всю тяжелую работу, – сказал я, мой взгляд задержался на мягкой выпуклости ее живота.
Я все еще не мог поверить, что там растет наш ребенок, крошечный и уязвимый. Я чувствовал острую необходимость защитить его и Мэллори. Когда я слишком глубоко задумался об угрозе, которую Виктор представляет для их безопасности, я чуть с ума не сошел от гнева и страха. Очень сильного страха.
— Я тут подумал, что ты могла бы отправиться в небольшое путешествие. Может, возьмешь Федерику и Макса и уедешь на несколько дней?
— Куда уеду? – спросила Молли. Она села, ее глаза настороженно смотрели на меня в поисках любого признака того, что я о чем-то умалчиваю.
— Куда бы ты хотела? В Европу?
Молли убрала ноги с моих колен, и я понял, что не смогу ничего от нее скрыть. Она была слишком проницательной и слишком хорошо меня знала. Мне не особенно нравилось хранить тайны от нее, но я не хотел, чтобы она беспокоилась о вещах, которые не могла изменить.
— Почему сейчас? И почему ты не едешь?
Я вздохнул.
— Мне нужно работать, – уклончиво ответил ей.
Она мрачно усмехнулась.
— Кирилл, не морочь мне голову. Ты не типичный офисный планктон с двадцатью днями отпуска в год. Что происходит?
— Рим в это время года прекрасен, как и Париж. Или может, поедешь в другом направлении и посмотришь на цветение сакуры в Японии?
— Кирилл!
Я взял ее за другую ногу и возобновил массаж.
— Дела с моим отцом идут не очень хорошо. Он слишком стар, чтобы руководить братвой дальше, и он это знает. Пришло время сменить босса.
Я не хотел говорить ей, что ее чуть не застрелили по приказу моего отца, а не Антонио Де Санктиса. Я знал, как она испугается, выяснив это, и я не хотел, чтобы она чувствовала страх. Я хотел защищать её от всего этого, всегда.
— И это так опасно, что тебе нужно отослать меня? – спросила она, ясно оценивая ситуацию. — Кто представляет опасность – Виктор или Николай?
Оба.
— У меня все под контролем, принцесса. Тебе не нужно беспокоиться. Я не хочу этого. И это вредно для ребенка. Просто знай, что все, что я делаю сейчас, – ради нашего будущего. Это все, что имеет значение.
— Нашего будущего?
— Да, будущего, которое мы всегда планировали. Ты, я и наша собственная семья. Безопасность, свобода... все это.
— Почему мне нельзя остаться с тобой? Я не могу помочь?
— Помочь? – это слово сдавило мне горло. — Молли, если ты пострадаешь, все это станет неважным, разве ты не понимаешь? Ничто не имеет смысла, если ты в опасности. Так что нет, ты не можешь помочь, и не спрашивай больше об этом, – предупредил я ее.
Она скривилась от моего властного тона.
— Ты больше не можешь указывать мне, что делать, Кирилл. Я твоя жена, а не пленница.
— Принцесса, я не буду указывать тебе, что делать, – пробормотал я, отпуская ее ногу и скользя руками вверх по бедру. — Я просто свяжу тебя, заткну рот кляпом и прикажу увезти ночью. Ты проснешься в частном самолете, на полпути к Парижу, и все это без каких-либо указаний.
— Не будь мудаком, – пробормотала она.
Я переместился на диване, поворачиваясь к ней, и раздвигая ее неподатливые ноги, чтобы лечь между ними.
— Тебе нравится, когда я мудак. Не дави на меня, Молли. Ты не выиграешь, а я не хочу ссориться из-за глупостей.
— Ты называешь глупой ссорой угрозу похитить меня и вывезти из страны без согласия?
— Как еще мне это называть? Здесь не может быть выбора. Я не спрашиваю тебя, принцесса. Я уже говорил тебе. Когда речь идет о твоей безопасности, я не пойду на компромисс.
— А как же твоя безопасность? – спросила она, когда я уже опустил лицо к внутренней стороне ее бедра и провел дорожку из поцелуев. — Кто будет беспокоиться о тебе?
Глава 25
Молли
Следующим утром я оставалась в постели до тех пор, пока Кирилл не ушел, после чего сразу же вскочила. Если он думал, что может указывать мне, что делать, и отсылать меня прочь, пока жертвует собой, чтобы защитить нас, то ему следовало подумать еще раз.