Клещ заметил, втянул ногу, вцепился покрепче. Ох, треснет древко…
Нет! Не треснуло! Острие впилось чудищу аккурат в рыло, и копьё, прорвав более мягкую шкуру на пятаке кабана, зашло прямо в ноздрю. Я как раз бежал наискось, огибая очередное поваленное хозяином дерево, и смог разглядеть момент сшибки в подробностях.
Хотя, сшибки как таковой не случилось. Ловкий Чопарь в последний миг отскочил в сторону, успев напоследок влупить кабану в рыло молниями. Не знаю, они или пика послужили причиной, но зверь, взревев пуще прежнего, совершил, казалось бы, невозможное при его великанских размерах, а именно — встал на дыбы.
Голова, морда, грудь, рыло с торчащей из пятака рукоятью копья и передние ноги резко взлетели вверх. Подброшенный на высоту в несколько саженей Клещ не удержался и, размахивая серпами, понёсся к веткам соседнего дерева. Брюхо зверя же, необъятное и покрытое кровью, рассечённое снизу доверху всего минуту назад, резко подпрыгнуло и… разверзлось широченной дырой, через которую на землю немедленно посыпались кишки чудища.
Мерзкое склизкое месиво, похожее на клубок толстых змей, вместе с кровью и слизью расползлось под копытами кабана, начавшего опускаться обратно. Массивные передние конечности ударили в землю. И о чудо — хозяин леса устоял на ногах. Какой же живучий… Шатается, крупной дрожью дрожит, но стоит.
— Готов! Сейчас упадёт! Нужно, чтобы набок, а то замучаемся потом потрошить. Давай! Вместе разом!
— Пью дурку! Без неё не осилим!
Андер выхватил из кармана пузырёк с зельем, сорвал крышку и тут же опрокинул содержимое бутылька себе в рот. Глаза Бочки расширились. Я как раз успел подбежать достаточно близко к охотникам, чтобы услышать, как здоровяк зарычал шестилапом.
— Давай! Раз, два…
На непроизнесённое «три» оба богатыря одновременно сорвались с места. Стремительный разбег — и два здоровенных мужика плечами вперёд врезаются в окровавленный бок кабана. Это больше не удар, а толчок. И зверю его хватает. Хозяин леса валится с копыт. Не просто вниз, как если бы у него подкосились ноги, а в сторону, снова выставляя напоказ своё вскрытое брюхо.
— Завалили! Завалили, его бабку за пятку! Завалили хозяина!
Спрыгнувший с дерева Клещ победно трясёт поднятыми вверх серпами и безумно хохочет.
— Мы сделали это! Поверить не могу! Феноменальная победа!
Успевший где-то подобрать свой лук со стрелами Чопарь лыбится во всю свою крупнозубую пасть.
— Третий! Други! Это же третий наш! Ратибор удавится!
Андер не менее счастлив.
— А вас, судари-герои, не смущает тот факт, что кабанчик покамест не сдох?
Вепрь силится удержать на лице серьёзность, но у него получается плохо. Глаза предводителя ватаги сияют.
А что я? Я не менее счастлив, но отчего-то стою, туплю взгляд, словно стесняясь своего здесь присутствия. Это их победа. Я так… Вовремя на палку нажал. Очень хочется подбежать к охотникам, со всеми обняться, тоже что-нибудь поорать залихватское. Только кто я такой, чтобы к победе над целым хозяином леса примазываться?
Гля. Вон в траве крышка от того пузырька с зельем, что Андер только что выпил. Нагнулся, поднял и засунул в карман. Может, она ему нужна. Потеряется ещё.
— Ты чего там застыл, герой малолетний? Давай, иди сюда.
Вепрь манит рукой. Я? Герой? Бегу к ним.
— Принимай поздравления, парень. Будешь первым на Муне, кто в двенадцать хозяина леса убил.
— Я? Убил? — непонимающе бормочу я.
— Мы убили. Все вместе, — кладёт мне на плечи свою здоровенную лапищу Вепрь. — Так уж вышло, что ты полноправный участник, Китар. Поздравляю!
— Могучая кучка! — вскидывает вверх кулак Клещ.
— Могучая кучка! — дружным басом откликаются остальные охотники.
Бочка с Чопарем раскидывают свои длинные руки — и вот мы уже все впятером стоим кругом, обнявшись. Мне нечем дышать — я зажат между крепких боков — но я счастлив. Так счастлив, что губы дрожат, глаза щурятся. Я — охотник! Теперь настоящий охотник!
Хозяин леса подыхал долго. Только ближе к полудню, после сотни-другой тычков пикой в открытую рану — Чопарь смог выдернуть из ноздри своё уцелевшее чудом оружие — десятка размашистых ударов Дыроколом и нескольких выстрелов из арбалета, гигантский кабан, наконец, перестал дрыгать копытами и хрипло сопеть. Теперь пришёл черёд секир Андера. Здоровяк, как я уже знал после Ящерки, был ещё тем мясником. Едва пропала опасность попасть под последний удар умирающего чудовища, как Бочка, наплевав на вонь и грязь, обезумевшим дровосеком врубился в огромную тушу.