Союзники с удовольствием откликнулись на предложение Эвфрона и предоставили в его распоряжение своих воинов. Как только те явились в Сикион, Эвфрон созвал народное собрание. Он устроил его прямо на городской площади и пригласил на него именно народ, демос, подчеркивая обоими этими жестами намерение преобразовать государственный строй на началах полного равноправия. Собрание согласилось с Эвфроном, и было избрано пять новых стратегов, в том числе и сам Эвфрон. Скорее всего, тут же было принято постановление о репрессиях против олигархов-лаконофилов, на основании которого Эвфрон позднее изгнал целый ряд знатных и богатых граждан.
По свидетельству недоброжелателей, распоряжаясь по собственному усмотрению государственной казной, храмовыми сокровищами и имуществом тех, кто изгонялся по обвинению в лаконофильстве, он осыпал подарками и расположил к себе многих старых наемников и навербовал еще новых, так что в короткий срок создал послушное своей воле войско в 2 тыс. человек. Репрессиями, которые он проводил, опираясь на решение народного собрания, а еще больше на силу своих наемников, он раздавил сикионскую олигархию.
По свидетельству Ксенофонта, Эвфрон во всяком случае заботился о том, чтобы иметь среди граждан преданных себе людей. Убийцы Эвфрона на судебном процессе обвиняли его в том, что он, обрушиваясь с гонениями на лучших людей, в то же время освобождал на волю и наделял гражданскими правами рабов. Но так или примерно так поступали все тираны позднегреческой эпохи. Репрессии и экспроприации олигархии — с одной стороны, экономическая поддержка демоса, рабов и, особенно, наемной армии — с другой стороны.
Не удивительно, что когда в результате олигархического заговора Эвфрона все же убивают на чужбине, народ удостаивает его просто необычайных почестей. Одним из первых актов сформированного демократического правительства был перевоз тела Эвфрона на родину. Покойный тиран удостоился героических почестей. Он был погребен на городской площади, вопреки древнему обычаю, запрещавшему хоронить мертвецов в пределах городских стен. И впредь его стали почитать как нового основателя города.
Это ж как старый олигархат достал людей!
Так, через тиранию, греческие полисы выходили из кризиса олигархического правления. А многие, по примеру Сиракуз, так в ней и оставались, чтобы с течением времени более или менее плавно войти в македонскую или уже в римскую державу.
11. А кто не хочет грузить люминий, будет грузить чугуний
И вот теперь, наконец, — о судьбе тех, кто "счастливо избежал" тиранической власти. И мы вновь возвращаемся в Афины.
У Афин не случилось своего тирана. Алкивиад пришел слишком рано, а потом стало уже слишком поздно. Политическая обстановка достаточно быстро перешла из "недостаточно больной" в "слишком больную" и на город обрушился ужас. В исторических хрониках он назывался "Правление Тридцати".
Как это часто бывает, ужасу предшествовало крупное поражение в войне. Нам ли не помнить ужас 1905-07 годов после русско-японской или ужас 1917 после катастрофического выхода из Первой Мировой! В Афинах конца V в. до н. э. роль русско-японской войны сыграло поражение в Пелопонесской войне. Территория Аттики была фактически оккупирована войсками спартанцев и их союзников, а Лисандр — главнокомандующий спартанского флота — стал, выражаясь современным языком, главой оккупационной администрации. Именно он и продиктовал афинянам условия послевоенного политического устройства.
Вот как описывает сложившуюся ситуацию Аристотель в "Афинской политии". "… Лисандр взял в свои руки всю власть над государством и установил правление Тридцати при следующих обстоятельствах. (3) Мир был заключен у афинян на том условии, чтобы они управлялись по заветам отцов. И вот демократы старались сохранить демократию, а из знатных одна часть — люди, принадлежавшие к гетериям, и некоторые из изгнанников, вернувшиеся на родину после заключения мира, — желала олигархии. … Когда же Лисандр принял сторону приверженцев олигархии, народ в страхе был вынужден голосовать за олигархию"[38]
Итак, тридцать представителей наиболее влиятельных афинских семейств, получили монополию на власть, оградившись от народа, так сказать, штыками оккупационных войск. Каков был их дальнейший образ действий? Об этом снова читаем мы у Аристотеля. "Взяв в свои руки управление государством, они не стали считаться ни с какими постановлениями, касающимися государственного устройства. Они назначили пятьсот членов Совета и прочих должностных лиц из предварительно намеченной тысячи кандидатов и, избрав, сверх того, в помощники себе десятерых правителей Пирея, одиннадцать стражей тюрьмы и триста биченосцев в качестве служителей, распоряжались государством по своему усмотрению"[39].