Но это я головой понимаю. А ногами, походу, головка командует. И они, ноги, уже вслед за Зюзей и девицей сами шагают. И Лёнчика туда же его ядреная боеголовка тащит, штаны спереди бугрит.
Зря терять время Зюзя не стал.
Мы с Лёнчиком чуть замешкались: постояли, поглазели, не идет ли кто, не срисовал ли издали, что тут у нас происходит. Никого не увидели, тихо и пусто в сквере.
В кусты зашли, видим: девка уже на спине лежит, ноги задрала-раскинула, а между ног Зюзя устроился и вовсю ее охаживает. Пыхтит, как паровоз. А она хоть бы застонала для приличия. Словно Зюзя манекен долбит, словно куклу резиновую.
Сумерки в июне длинные, до самой полуночи смеркается, а то и дольше. И пока на остатках скамеечки мы сидели, всё вокруг неплохо видно было. Но в кустах иное дело – темно, свет не долетает, и толком ничего разглядеть поначалу не удавалось: ноги девушки – два белых пятна, а между ними третье вверх-вниз дергается – это Зюзя, стало быть, задницей своей светит.
Но замечаю: чем дальше, тем видней становится. Или зрачки попривыкли, или грибочки наконец вштыривать начали, или то и другое разом. Всё уже рассмотреть могу, даже трусы женские, в сторону отброшенные. И вижу, что девушка на Зюзины старания реагирует… ну, примерно как колода деревянная с дыркой, в ней просверленной. Или даже чуть холоднее.
Смотрит по-прежнему в сторону и хоть бы рукой-ногой шевельнула или звук какой издала… Если бы не видели сами только что, как она к нам шагает – точно подумать можно, что Зюзя в кустах трупак отыскал и не удержался, оскоромился.
Но вот что интересно… У меня на этот полутруп стоит по-прежнему, даже сильнее, хотя куда уж сильнее, казалось бы. И не только у меня. Слышу, рядом еще одно пыхтение наметилось – повернулся, а это Лёнчик утерпеть не смог: вжикнул молнией, елдину выкатил и давай ее наяривать, а сам на девку во все глаза пялится… И мне, заметьте, странным это ничуть не кажется. У меня, если по чесноку, рука тянется тем же самым заняться.
Ну дела… Ладно Зюзя, спермотоксикозом истомленный, но мы-то с Лёнчиком с чего так завелись?!
При этом часть моей башки вполне трезвой оставалась… Или не совсем трезвой, но всё ж соображала, про сто тридцать первую помнила и понукала меня: «Вали, вали отсюда! Присядешь ведь конкретно!» А другая часть башки берега потеряла и вопила гораздо громче и отчего-то голосом Лёнчика: «Не ссы, Гвоздь, она ж гашёная, не вспомнит ни хера потом!»
Но я и реального-то Лёнчика посылаю, если пургу несет, и этого, что в голове вякал, тоже послал. И пошагал оттуда. Заканчивайте, дескать, без меня. Потому как и начался трах тоже без меня, и это очень в тему: может, она, пока мы с Лёнчиком не подошли, полное согласие Зюзе изъявила, на всё и во всех позах. А может, и нет, но я в любом разе при нынешнем раскладе лишь свидетелем пойду, и моя условка при мне останется.
Правильно всё решил, только сделать не получилось… Словно бы резиновый жгут невидимый между девушкой и мною кто-то привязал – и, едва я в сторону двинул, жгут тот натянулся и обратно подтащил. Сам не понял, как получилось, что никуда не ушел, что оказался гораздо ближе к парочке.
А Зюзя тем временем скорострелом оказался. Кончил. Застонал, задергался… Но блаженно расслабиться у него не сложилось. Лёнчик задохлика нашего тут же с девицы согнал, сам на нее пристроился. Зюзя кое-как на ноги поднялся, штаны подтянул-застегнул, а сам аж шатается. Выжат как лимон. Понятно теперь, отчего у него с тёлками не ладится – если даже поведется на него какая по пьяни, то надолго потом любовь не затягивается. Пары минут своим стручком не потыкал – и всё, готов, совсем никакой…
Меня проблемы Зюзи не парили, я одну интересную штуку заметил… Руки девушки в стороны раскинуты, и одна возле самых кроссовок моих оказалась. Блузка у нее с рукавами до локтя, и вижу теперь, что ниже рука согнута там, где гнуться ей не полагается, и кожу на этом новом сгибе что-то изнутри натянуло… Закрытый перелом, ясней ясного. Она-то сейчас вмазанная и ничего не чувствует, и не вспомнит потом, где грабку поломала. А на нас при таких делах средний вред здоровью повесить как два пальца об асфальт, и к сто тридцать первой нехилый уже букет отягчающих наберется…
Короче, попробовал я снова уйти. Пятясь, по шажочку, но всё-таки отходить начал. Жгут невидимый никуда не делся, обратно меня тянет, и кто бы кого одолел, даже не знаю.
Но тут, не раньше и не позже, грибочки подействовали. И меня конкретно с них вштырило… Торкнуло не по-детски. Видится мне, будто девка взорвалась. Ну вот натурально взорвалась, только без звука, а так-то кровь, требуха и всё дерьмо, что в требухе, во все стороны полетели. Словно схавала красотка наша на ужин бомбу с таймером – и вот теперь та в кишках сработала, всё брюхо разворотила.