Он отталкивающе улыбнулся, когда я подошла к ящику, в котором Хаэль нашел мороженое, продолжая искать еще.
— Хочешь, чтобы я поделился? — спросил он, предлагая свою ложку.
Я улыбнулась, соглашаясь и чувствуя, как глаза Вика прожигали мою спину, когда наши с Хаэлем пальцы сплелись. Мы уставились друг на друга, когда я набрала немного шоколадного мороженого и слизала очень медленно, самым чувственным образом.
— Послушайте, — продолжила Корали, смотря на нас, словно мы вторглись в ее личное пространство. Мне стала интересно, думает ли она о девочках, которых продала и о том, какими оскорбленными они себя чувствуют. Вряд ли, да? — Маркус и я — уважаемые члены общества. Если мы пропадем, кто-нибудь точно заметит.
— Как только мы сольем имеющуюся у нас информацию о вашей цепочке секс-торговли детьми, никто не станет усердно искать, — Вик замолчал, обдумывая, и поправил себя. — Людям будет все равно, — его рот изогнулся в ухмылке. — Как было с Эпштейном и его загадочным самоубийством. Вот только вы фигуры менее значительные, и вашими клиентами не являются миллиардеры, политики и короли.
— За нами придут друзья, — продолжала Ли, когда, сидящий справа от нее, захныкал, его глаза были прикрыты, а лицо было влажным от слез. — Они будут здесь в любую минуту.
— О, дорогая, — сказал Оскар, наконец-то отрывая взгляд от планшета. — Очень надеюсь, что нет. Ненавистна мысль, что мне придется застрелить их, а потом, как следствие того, что вы были свидетелями, мне придется застрелить вас тоже.
Я запрыгнула на столешницу рядом с Каллумом, наши руки были достаточно близко друг к другу, чтобы соприкоснуться, его спокойная уверенность вызывала наслаждение. Она проникала в кожу, словно бальзам, напоминая о нашей беседе на крыше и о том, как он промурлыкал «пока что», когда я упомянула, что мы не спали вместе.
Он посмотрел на меня, а я на него в ответ, посасывая ложку с шоколадным мороженым.
— Нет необходимости прибегать к насилию, — сказала Корали, все еще болтая в своей манере. — Мы не домогались детей. Мы не насиловали девочек. Мы просто два обычных человека, пытающиеся выжить в нечестном мире. Вы можете это понять, не так ли? Сегодня здесь вы делаете то же самое.
— Почему они все еще живы и говорят? — спросила я, наконец отводя свой взгляд от Кэла, чтобы посмотреть на своего социального работника по делам несовершеннолетних.
Третий номер в моем списке, и, по-моему, настолько же виновна, как и Эрик. Если бы она на самом деле присматривала за доверенными ей детьми, может, они бы не исчезали?
Нужно было высказаться лишь одному человеку, чтобы подбодрить остальных, чтобы дать им понять, что раз ты видишь темноту, то и они тоже смогут. Монстры прятались вокруг нас, но если каждый раз мы будем освещать эту бездну, то сможем увидеть их, сможем найти их, сможем охотиться на них, как они на нас.
Я откусила еще мороженого. Его греховный декаданс таял на моем языке, уничтожая вкусовые рецепторы самым ужасным образом. Из меня вырвался стон удовольствия, и Кэл хихикнул.
— Ты хорошо себя ведешь, учитывая обстоятельства, — прошептал он своим великолепным голосом, который звучит так, каким на вкус является это мороженое с двойным темным шоколадом и эспрессо.
Я сделала вид, что его присутствие не повлияло на меня, и пожала плечами. Аарон был тем, кто сказал мне попытаться и искать счастье в каждом моменте. Я на самом деле старалась. О, к тому же, начала осознавать, что я — одна из тех сумасшедших стерв, которым нравится испытывать адреналин.
Я, Бернадетт Саванна Блекберд, и я зависима от адреналина.
— Твой дерьмовый менталитет жертвы сводит меня с ума, — сказал я Ли, перехватывая разговор, что было лишь в удовольствие Хаэлю. Он просто заливался смехом в своей обычной манере — безрассудной несдержанности и развращенной молодости. Он должен был быть просто любящим резвиться ребенком, но мир сделал из него гогочущее чудовище с твердым телом и идеальным членом. Я почти улыбнулась, но еще не достигла того уровня жути. — Нет ничего хуже того, что кто-то ведет себя так, будто травили его, но на самом деле он сам издевался над другими. Это всегда отвлекало внимание от тех, кто действительно подвергался насилию, — я указала на чету Винсентов своей ложкой. — Вы не жертвы. Вы выбрали воспользоваться своим положением и доверием в обществе, исключительно чтобы вредить другим, и ради чего? Чтобы у вас был гребаный встроенный морозильник для вашего органического мороженого? — чувствовала, как перехожу на рычание, и остановилась, чтобы увлажнить губы.
Ли лишь продолжала смотреть на меня, ее лицо было почти таким же, как в последний раз, когда я его видела шесть лет назад. Уверена, она сделала пластику носа. И, вероятно, сделала что-то с сиськами. Когда мы встречались в последний раз, они свисали и были меньше, но это не имело бы значение, если бы она была хорошим человеком. К сожалению, Ли не такая, и я собираюсь извалять и ее лицо в грязи.
— Что ты хочешь, чтобы мы сделали? — спросила она, наконец-то все осознав.
Либо она будет сотрудничать, либо, что вероятнее всего, она умрет и отправится вслед за Кушнерами.
— Прежде всего, мы хотели бы еще раз вернуться к вашим о «друзьям в пути», — промурлыкал Оскар, его серые глаза были того же цвета, что и океан за окном. Как только подступил день, тучи начали скрывать солнце, словно они знали, что время сиять уже вышло. — Любопытно, сколько ям нам придется вырыть, чтобы обеспечить всем место.
— Никто не придет, — вступил Маркус Винсент, наконец обретя яйца для этого. Он посмотрел на свою жену широко раскрытыми глазами и сжал губы. — Здесь только мы, а потом мы возвращаемся на работу в понедельник.
Ух ты. Какой же он гребаный идиот.
— Прекрасно, — проговорил Оскар, отвлекаясь от своего планшета и отодвигая его в сторону. — А теперь, когда я разделался с вашей системой безопасности, мы можем говорить более свободно, — он скрестил ноги, усаживаясь поудобнее, а затем обхватил колено руками, сплетя пальцы в замок. — Расскажите нам, что же такого вы знаете, что, по-вашему, достойно обмена за вашу жизнь?
— Что? — подавился Маркус, снова бросая взгляд в сторону своей жены. Его сломанная рука, а теперь уже и завернутая за спину, должно быть убийственно болит. — Почему это происходит, Ли?
— Если я расскажу вам, что знаю, — начала Корали, метая свою взгляд в мою сторону, а потом снова на Оскара. Она украдкой взглянула на Вика, но затем снова быстро переместилась на меня и Оскара. Она решила, что Вик не был угрозой. Забавно, учитывая, что он самый опасный человек в этой комнате, в чем я вполне уверена. В конце концов, посмотрите каким ночным кошмаром являлся Оскар. Виктор контролировал этот ночной кошмар. Я съела еще кусочек мороженного, стуча пяткой по белым шкафчикам. — Вы убьете меня.
— Если не расскажешь, — сказал Оскар, отвратительно улыбаясь. — Нам придется выпытать информацию из тебя, а потом убить.
Длинным пальцем он погладил татуировку демонических рук на своем горле. Этот парень выглядел аристократом, рожденным не в то время, когда вот так высоко держал свой подбородок с ухмылкой, играющей на губах.
— Тебе выбирать. Есть некая выгода в том, чтобы сохранить вам жизнь, так что надежда есть, хоть и небольшая.
Винсенты обменялись долгим взглядом, изучая, словно они на самом деле обдумывали варианты. Какой выбор, по их мнению, они здесь имеют?
— Ты сказала, что не помнишь, но слышала обо мне, — начала я, снова привлекая к себе внимание Корали. — Не объяснишься?
Хаэль запрыгнул на столешницу рядом со мной, придвигаясь как можно ближе ко мне, имитируя то, как я подсаживалась к Каллуму. Все места, которыми мы соприкасались, горели, а когда я вздохнула, почувствовала кокос и моторное масло — хоть мы и провели в отеле три дня. Этот запах, должно быть, стал частью человека, кем он являлся сейчас. Он украл у меня мороженное, и я локтем ударила его в бок. С таким же успехом можно было бы поколотить чертову скалу, если это принесет пользу. Хаэль Харбин был твердым и накаченным, и он точно знал, как двигать своим тазом.