Но мужик был уже хорошо выпивший и возбужденный. Он понимал, что я не целка радужная. Сама ведь за ним поплелась в комнату для траха.
Он сильнее сжал руками мои ребра и впился в шею, оставляя большой синий засос.
Я вскрикнула, уперлась в его плечи. Попыталась вывернуться. Он чуть приподнял меня за подмышки и завалил на высокие перины.
Я задыхалась от тяжести его тела. Понимала, что сейчас мой немалый сексуальный опыт обогатится изнасилованием.
В кармане Макса зазвонил мобильный. Он чертыхнулся в моих волосах
— Сейчас, бейба. Надо взять. Могут звонить родители.
А я настолько довольная, что звонок спас меня, что начала стремительнее выбираться из под его туши.
Но Шагайлов придавил мое плечо к подушкам, не давая возможности двинуться. Я захныкала, чтоб он отпустил меня.
— Лили, прекрати. Подожди секунду.
Макс поднял трубку и с удивленным выражением лица выслушал монолог звонившего абонента. Не говоря ни слова, посмотрел на меня осмысленным трезвым взглядом.
Я вообще не поняла, что произошло. Думала, что мне надо дотянуться до сумки с баллончиком, чтоб угомонить этого кобеля.
А Шагайлов вдруг резко сам встал с меня. Спрыгнул на пол. Попятился к двери.
И вид у него был такой, словно ему только что морду начистили.
Больно и отрезвляюще.
Я поправила платье и встала с кровати.
— Лили, ты это… — он помолчал, а потом вдруг раздраженно рявкнул на меня, — Предупреждать надо, бля!
И выскочил из комнаты не оглядываясь.
Я осталась стоять ошарашенная.
Кто ему позвонил и что сказал?!
Если даже мои протесты и трепыхания он не воспринял за стоп сигнал. Кто смог его вразумить всего одной фразой, сказанной очень тихо, чтоб я не расслышала. И почему Макс разозлился на меня?!
Бред какой то!
Глава 12
Лили.
Выяснять, что произошло в больной голове Шагайлова я не стала. Спустилась на первый этаж. Набрала себе стакан для сока полный текилы. Взяла тарелку с лаймами и вышла с другой стороны дома на лужайку. Здесь было спокойнее. Основное веселье разворачивалось у бассейна и в закрытых комнатах.
Я села в пустой беседке на мягкую широкую скамью. Сняла туфли-убийцы ног. Без каблуков стало определенно легче и приятнее.
И в гордом одиночестве я начала интенсивно накидываться текилой.
Глубокая темная ночь вокруг. Высокий забор перед глазами. Я сидела и смотрела на пустой стакан текилы мутным взглядом. Я была уже такая пьяная, что икала и всхлипывала. Мне стало безумно жаль себя.
Все что со мной произошло — последствие моей ссоры с Платоном.
Это из-за этого гребанного фрика я так невовремя поругалась с Ринатом. Мои родители требуют, что б мы помирились, и от этого зависит благополучие нашей семьи. А еще зеленые глаза без устали травят сердце.
Какой то кошмар наяву.
Моя жизнь из спокойной и размеренной превратилась в сумасшедший хаос. И самое ужасное, что в этой неразберихи, я не понимала себя. Вот вообще.
Шатаясь и икая, я встала с лавки. Утерла кулаками потекший от слез макияж и поправила растрепавшиеся волосы. Сейчас я наверное похожа на бешенную панду, слезшую с сеновала.
Но мне плевать.
Я хотела найти этого козла Самойлова и высказать ему все свое Фэ.
Держа туфли с сумкой в руке и шатаясь по неизвестной траэктории, я направилась прямиком в кальянную. Вечеринка в доме приобретала свои дикие разнузданные обороты. Во всех свободных углах трахались пьяные и укуренные парочки. А у бассейна все кричали и матюкались, ржали как кони на водопое.
Я вошла в кальянную, осмотрелась. В густом смоге взгляд с трудом сфокусировался на компании в углу.
К Платону подсела куча мужиков, и они рубились в карты. Швыряли деньги на стол и задумчиво смотрели прикуп.
Платон был сам. Блондинки рядом уже не было. Возле него на столе лежала самая большая гора разноцветных фишек. Пьяные мужики рядом нервничали и что то выкрикивали. Он же сидел спокойно и расслабленно. Гребанный пуп земли. Ох, как же он меня раздражал. И его бесформенный черный балахон с накинутым капюшоном на глаза. И его выпуклые изогнутые в насмешке губы. И его длинная жилистая шея, которая заставляла задуматься, что под этими мрачными тряпками у него все твердое и накаченное.