Я кивнул:
— Ты прекрасно поладила с моим дедом. Ему действительно нравится проводить с тобой время.
Марипоса напряглась.
— У меня с тобой договоренность, — произнесла она, сохраняя невозмутимое выражение лица. — Больше ни с кем. Мне нравится проводить с ним время. Потому что я так хочу.
Я не хотел ее обидеть, но все-таки обидел.
— Скажи мне, Марипоса, если ты когда-нибудь влюбишься, любовь отменит твой негласный закон о доброте?
— Закон? — произнесла это с издевкой, но все-таки ответила через некоторое время, обдумав мой вопрос. — Не уверена. Мне нужно время, чтобы все обдумать.
Или почувствовать.
Я вздохнул, указывая на два перевернутых ящика.
— Вот мы и пришли. — Я жестом предложил ей сесть, а сам сел рядом.
Тишина была долгожданной после всего времени, проведенного в окружении семьи, с тех пор, как мы приехали. Когда я жил здесь, то иногда прогуливался по рощам, чтобы побыть в одиночестве. Я сидел на ящике и избавлял свой разум от всех мыслей. После всего, что я сделал, чтобы продумать все до мелочей.
— Что-то не так, Капо?
Я понял, что Марипоса говорила со мной. Она смотрела на меня, ожидая ответа.
— Нет. Здесь так спокойно. Я доволен.
— Хорошо, — прошептала она. Марипоса посмотрела на свои руки, а я положил свои ладони поверх ее, заставляя ее снова посмотреть на меня.
— Я не хотел делать это на глазах у всех. Я хотел передать тебе это наедине. — Я порылся в кармане и вытащил четки из настоящего жемчуга. Вставки были сделаны из сапфиров. Крест был золотым. Я раскрыл ее ладонь и положил четки в центр, накрыв их ее ладонью. — Они принадлежали твоей матери. Я подумал, что тебе они понравятся. Если хочешь, можешь взять их с собой завтра. Что-то старинное.
— Моей матери. — Ее голос был мягким, когда она раскрыла ладонь, как будто я подарил ей бесценное сокровище. — Где ты их взял? — Пальцы Марипосы нежно ласкали бусины, возможно, пытаясь найти некую связь в попытке что-то вспомнить. Когда она наткнулась на пятно крови, она попыталась стереть его, но пятно въелось навсегда.
— У тебя, — сказал я. — Твоя мама молилась вместе с тобой каждый вечер перед сном. Ты читала с ней молитвы по-итальянски с четками. В ту ночь, когда я забрал тебя с собой, они лежали рядом с твоими книжками-раскрасками, и ты протянула их мне.
— Ты сохранил их.
— Да, — сказал я.
Через несколько минут Марипоса положила четки на колени, заложив руку за спину. Она протянула мне маленькую коробочку.
— Когда ты сказал, что мы идем прогуляться, я тоже решила отдать тебе кое-что. В противном случае мне пришлось бы отправить это завтра с кем-нибудь. Но именно сегодня самое правильное время.
Я усмехнулся тому факту, что моя жена незаметно для меня спрятала коробку в мягкую ткань своего платья. Эта маленькая девочка могла бы принести нож и вонзить его мне в спину, и я бы ничего не понял, пока он не вонзился бы в мою плоть. В этот момент я понял, насколько доверяю ей. Возможно, это было глупо, но поскольку я бегал наперегонки с нехарактерными для меня решениями, когда дело касалось Марипосы, почему бы не добавить еще одно в список?
Улыбка сползла с моего лица, когда я открыл ее подарок.
— Ваш семейный ювелир, вероятно, ненавидит меня, потому что я не подумала об этом, пока мы не приехали сюда, и ему снова пришлось спешить с заказом. Я думала… Я подумала, что ты захочешь, чтобы в... день нашей свадьбы с тобой была частичка твоей мамы. В тот момент мне показалось это правильным. У тебя их море дома.
Она подарила мне запонки, на каждой из которых была фотография моей матери.
— Марипоса... — начал я, но не смог закончить.
— Помни о нашей сделке, — прошептала она. — Я оказываю тебе услугу. Ты оказываешь услугу мне. Ты оказываешь услугу мне. Я оказываю тебе услугу. Мы квиты.
Отнюдь, но я не ответил.
— Она такая красивая, — сказала Марипоса, глядя на запонки. — Ты очень похож на нее, просто вылитая копия, только в мужской версии.
Я усмехнулся.
— Мой дед, — сказал я. — Она была похожа на него, только была более женственной. У нее были его черты лица, но голубые глаза - как у моей бабушки. Так что чисто технически я похож на него, когда он был моложе.
— В любом случае, — вымолвила Марипоса, — я никогда не видела более красивой женщины.