— Кто-то о-очень здорово учит плохому! — заявила она, шмыгнув в кабинку душевой, и, включив холодную воду, шутливо обрызгала мужчину.
Уходить расхотелось от слова совсем. Может быть, сегодня сделать исключение, изменить собственным принципам и просто жить настоящим, а все проблемы начать решать завтра?
Глава 20
— Оставайся здесь до моего возвращения. Обещай, что не станешь создавать мне новых напрягов.
Влада, подумав, кивнула. Ей понравилось, что Соболь произнёс это именно в таком ключе, не принуждая её, словно оставив выбор — принять собственное решение или выполнить просьбу. Она согласилась подождать, хотя накопилось множество проблем, например, пора заняться поисками работы, сделать банковскую карту, чтобы откладывать потом на неё деньги на учёбу. Самое неприятное — навестить в больнице Люську, пересилить себя, и поговорить с мачехой, ведь их разногласия по мановению волшебной палочки не иссякнут!
А в том, что Людмила будет оспаривать её право на квартиру, и всячески отравлять ей жизнь, сомнений не было.
— У нас вроде как идиллия временная? — хмыкнула Владка, шустро разливая чай по кружкам.
— Чего-чего? — глянул на девушку Максим, засовывая в карман пиджака телефон.
— Семейная идиллия, говорю… — почему-то совсем тихо сказала она, пряча взгляд.
Смутилась, почувствовав, что он пристально смотрит ей в лицо. Быстро расставила на столе вазочки с печеньем и конфетами, села напротив мужчины, и обхватила пальцами пузатую кружку. О семье Влада мечтала всё время после смерти отца. О настоящем домашнем уюте, о доброй мачехе, несмотря на то, что сказка существовала лишь в её воображении. Папа, конечно, дочь любил, а вот Люське до заботливой и любящей приёмной матери было, ох, как далеко.
Ощутив тепло руки Соболя, Владка вскинула голову, и встретилась с его глазами. От того, что прочла в них, ей стало сладко, по телу прокатилась дрожь.
— Я ж тебя не гоню, глупая. Оставайся здесь, если сама хочешь. — он чуть сжал её тонкие пальчики, насильно потянул к себе, и приник к ним губами.
— Домработницу ты и сам можешь нанять. — попыталась отшутиться она, тая от его ласки.
— А на хрена она мне? — возразил Макс, целуя внутреннюю сторону её ладошки. — чужая баба в доме это уже дискомфорт. По чесноку, я понятия не имею, чё такое семья. В смысле, как оно, жить под одной крышей с женщиной, постоянно видеть её рядом, притираться к привычкам, и всю эту прочую лабуду.
— Ты не был женат?
— Нет.
— Почему? — удивилась девушка, искренне не понимая, как такой человек до сих пор не окольцован какой-нибудь ушлой светской львицей вроде Нелли Игоревны.
Соболь усмехнулся, блуждая взглядом по её лицу, и нежно поглаживая пальцы.
— Причин много, малыш. Я ж говорю, чужая баба в хате это, как минимум, менять свой образ жизни, подстраиваться. Я к этому пока не готов.
— А я… Ты ведь запросто пустил меня в свой мир, решаешь мои проблемы. Я, получается, не чужая? — Владка затаила дыхание, вовремя прикусив язык, чтобы вместо «чужая» не ляпнуть «твоя».
Она уже знала, что Соболь никогда не юлит, в лоб высказывает свои мысли, и это качество его укрепляло и в ней уверенность в себе. Разница в возрасте у них была большая, он старше почти вдвое, но ей от этого только уютнее, чем от общения со сверстниками. Максим взрослый, самодостаточный мужчина, он давно поставил перед собой цель, и не отступал от начатого, и девушка не сомневалась, что в выборе спутницы жизни он тоже имел чёткие параметры.
Вопрос в том, вписывалась ли она в них хоть чуточку…
— Ты моя девочка. Я ж тебе вчера всё сказал. Запомнила? Закопаю любого, кто обидит. — услышала она серьёзный голос, и не смогла сдержать радостной улыбки.
Да, она помнила его слова, те, от которых прямо сердце замирало. Значит, говорил не в порыве страсти, а то, что было на душе. Всё верно, она — его девочка. Как же здорово было об этом думать!
— Чай остывает… — пробормотала Владка, не зная, куда деваться от нахлынувшей остроты эмоций.
— Чёрт с ним. — хрипло оборвал Максим, заставив её привстать, и, обхватив за шею, притянул через стол к себе.
От горячности его твёрдых губ, смявших её податливый рот, она поплыла. Исчезло разом всё, просторная кухня с аппетитными запахами еды, смолк приглушённый шум за окнами, и даже сердце, казалось, замедлило ритм. Когда Макс к ней прикасался, Влада просто таяла, как липкое мороженое на солнце. Он и был в некоторой мере её личным солнцем, согревал своей лаской, и она уже не могла противиться возникшему между ними притяжению.