Воспользовавшись этой суматохой, Кешка вылез из-под ванны и побежал, собираясь спрятаться в доме машиниста. Но не успел он добраться до ворот базара, как увидел бегущего за ним сыщика. Тогда Кешка выскочил из жестяного квартала и помчался по улице к центру города, надеясь спрятаться где-нибудь во дворе. Позади раздавался топот ног и свистки Удавки. Забежать в чей-нибудь двор сейчас уже было нельзя.
«А что если махнуть на вокзал? Там можно затеряться в толпе!» — Кешка хотел свернуть, но поскользнулся и упал, а когда оглянулся, то увидел, что расстояние между ним и сыщиком значительно сократилось: «Нет, до вокзала не добежать». Кешка опять свернул на базар, надеясь скрыться в толкучке.
Он уже пробежал несколько крайних магазинов, оглянулся и увидел торжествующее лицо Прешиперского и опять услышал: «Тррю!.. Рюю-рю!..»
Кешка заметался, сердце его готово было выскочить из груди. От встречного ветра глаза застилали слезы. На какое-то мгновение перед ним всплыло сразу два образа одного и того же человека: матрос Налетов в разорванной на груди тельняшке, отбивавшийся от врагов на товарном дворе, и он же с бесшабашным видом верхом на коне. Любимый образ быстро исчез. Близко-близко, все явственнее и явственнее слышался топот мужских ног. Кешка напряг остаток сил: «Вот-вот схватят! Вот-вот схватят!» Он считал себя уже почти пойманным. Но на его пути растянулся конный обоз. Кешка на ходу заскочил в сани, проехал немного, потом спрыгнул на другую сторону и побежал к центру толкучки.
Это несколько задержало преследователей. До слуха Кешки донесся голос Прешиперского:
— Держите-е!..
Не оглядываясь, мальчик добежал до первого попавшегося магазина и, как зверек, загнанный стаей борзых, в нерешительности остановился у двери: «Вбежать в магазин? Есть ли там вторая дверь?»
Еще один миг, еще какая-то доля секунды, и Кешка открыл двери, сбив с ног какого-то барчука, и устремился ко второму выходу. И вдруг он увидел бойскаута с расставленными циркулем ногами.
Кешка хотел вернуться, но, снова поскользнувшись, упал. Он проворно вскочил, но перед ним вырос Удавка и схватил его за руки.
«Бить будут!» — пронеслось в голове беспризорника. Он из последних сил стал вырываться.
— Укусить хочешь? Нет, дудки! Брось шалить! Твоя песенка спета, — торжествовал Прешиперский, и в его голосе слышалась неописуемая радость.
— Отпусти! Что руки ломаешь?! Что тебе нужно?! — кричал Кешка.
— Ты не ори! — прикрикнул Жорж.
Стал собираться народ. Сердобольные женщины говорили:
— Какие дюжие к мальцу привязались. Отпустите его! Что он вам плохого сделал? На мозоль, что ль, наступил?
— Вам-то какое дело? — бросил Прешиперский.
— И действительно, какое ваше дело? Что столпились? Идите своей дорогой. Если он ваш, так и вас арестуем, а если родня через девятый плетень, так живо проваливайте отсюда. Заступники нашлись! — затараторил скаут.
— Жорж, подержи-ка его, а я обыщу.
Удавка начал шарить в карманах, полез Кешке за пазуху.
— Там ничего нету, чего ты холодными руками за пазуху. Чего нужно? Отстань! — плачущим голосом протестовал Кешка.
— Молчи, лучше будет. Сегодня ты меня не проведешь, медногрошник. — Улыбка самодовольства не сходила с лица поручика.
Кешку вывели из магазина.
— Жорж, у тебя есть перочинный нож? — спросил Прешиперский. — Давай обрежь пуговицы на его штанах и забери ремень.
Удавка держал Кешку за руки, а Градобоев, сняв с мальчика ремень, стал срезать брючные крючки и пуговицы.
Кешка запротестовал:
— Зачем отрезаешь пуговицы? Штаны спадут!
— Говоришь, штаны спадут? Это хорошо. За этим-то у преступников пуговицы и обрезают, чтобы они не смогли убежать. Теперь портки руками поддерживай, — скалил зубы Прешиперский, одним глазом наблюдая за работой скаута, а другим — за обступившей публикой.
Без ремня и пуговиц штаны съехали на снег, обнажив красные, как у гуся, ноги. Беспризорник от холода дрожал и стучал зубами.
Толпа стала возмущаться:
— Перестаньте глумиться над дитем!
— Мальчишка замерз, ноги пупырками покрылись, а они держат его на холоду.
Бойскаут поднял штаны, Удавка опустил руки, взяв Кешку за ворот пиджака.
— Теперь можешь держать штаны руками, — сказал сыщик, огляделся и крикнул извозчику: — Эй, подавай!
Извозчик, как бы не слыша, поехал дальше.