Леора открывает рот, чтобы возразить, но потом передумывает, явно немного смущаясь. Как и должно быть.
— Неважно. Просто оставь меня в покое, хорошо? — Говорит она, прежде чем промчаться мимо меня в ванную, по пути задев меня плечом.
Мне действительно нужно начать избегать эту девушку.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
ЛЕОРА
Странно, как мы можем потерять себя со временем, иногда совершенно не осознавая, какое негативное влияние оказывают на нас другие люди.
Мне потребовалось несколько недель, но я наконец-то смирилась с осознанием того, что мои прошлые отношения лишили меня некоторых вещей, которые я любила в себе.
Думаю, именно это происходит после освобождения от отношений.
Токсичных отношений.
По крайней мере, именно это проповедовала Аделин последние пятнадцать минут, пока мы сидели в этом баре на крыше.
Атмосфера пульсирует энергией, когда оживленная толпа танцует в такт музыке, но эта энергия не соответствует моей сегодняшней.
— Послушай, Леора, Джон — отстой, и он был таким токсичным, просто ты не замечала этого раньше. — Сочувственно говорит Аделин, отставляя в сторону свой Aperol Spritz.
Ее слова задевают что-то внутри меня, и я делаю еще один глоток своего Джина с тоником, заставляя себя прислушаться.
— Она права. — Говорит Софи, ее голос наполнен искренностью. — Ты всегда заслуживала лучшего.
Я не могу удержаться и слегка отстраняюсь, все еще испытывая странное чувство преданности человеку, который был моей первой любовью — моим первым всем.
— Ты говоришь так, будто он всегда был плохим человеком. — Пробормотала я.
Алкоголь течет по моим венам, затуманивая рассудок.
— Нет, мы не говорим, что он был плохим человеком. — Успокаивает меня Софи, ее глаза фиксируются на моих. — Просто ты была слишком хороша для него.
У меня в горле образуется комок, и я с трудом сдерживаю слезы.
— Он был моей первой и единственной любовью.
Мой голос дрожит, и я чувствую, как во мне зарождается эмоциональная буря.
— Habibti, я понимаю, что ты чувствуешь себя защищенной из-за хороших воспоминаний, которые вы делили, но, пожалуйста, не защищай его. — Говорит Аделин.
Страх гложет меня, и я шепчу:
— Что, если я больше никогда не найду другого человека? Что, если он был моим единственным шансом на любовь?
На глаза наворачиваются слезы, и я отвожу взгляд от подруг, делая долгий глоток своего напитка.
Я подаю знак бармену принести еще один, хотя знаю, что мне уже достаточно.
Софи наклоняется ближе, обхватывает меня руками и заключает в утешительные объятия.
Ее тепло и искренность наконец-то разрушают плотину, сдерживающую мои эмоции.
— Не вдыхай воздух в это повествование. Он не был твоим человеком, дорогая. Поверь мне, когда я скажу тебе, что ты найдешь его, и этот мужчина будет относиться к тебе как к королеве.
Мой голос дрожит, когда я протестую:
— Ты не можешь знать этого наверняка.
Разочарование Аделины проявляется в ее следующих словах, когда она видит мои слезы.
— Да, мы знаем. А знаешь, откуда мы это знаем?
Я качаю головой, любопытство пробивается сквозь эмоциональную дымку.
Аделин продолжает убежденно:
— Ты, без сомнения, самый удивительный человек, которого я когда-либо знала. Ты не просто сильная и амбициозная, ты самый искренний друг, на которого только можно надеяться. Тот, кто не видит этого, упускает что-то по-настоящему особенное.
Я на мгновение замираю, вникая в смысл сказанного:
— Значит, я правильно поступила, оставив его?
— Да. — Отвечает она. Она изучает меня и, должно быть, замечает затаившееся в моих глазах сомнение, потому что спрашивает: — А что он сказал, когда ты получила награду за лучший маркетинг новичка?
Я вспоминаю тот момент, вспоминая, как я была взволнована, когда делилась с Джоном своими успехами. Горький привкус наполняет мой рот, когда я вспоминаю его ответ.
— Он сказал... он сказал, что мне повезло. Что это мог сделать любой.
Помню, как я была разочарована, когда он не поаплодировал мне и не сказал, что я хорошо справилась.
Но, с другой стороны, он был прав.
Мне действительно повезло, и это мог сделать любой сотрудник компании.
— Что он сказал тебе, когда ты надела то прекрасное красное платье на свадьбу Моники?
Аделина спрашивает, ее голос наполнен беспокойством.
Я делаю глубокий вдох, вспоминая тот день, когда я чувствовала себя так уверенно в потрясающем красном платье, которое я выбрала.
Мой голос дрожит, когда я пересказываю его слова:
— Платье создавало впечатление, что я слишком стараюсь и что такой смелый цвет, как красный, мне не идет.
Аделина добавляет к растущему списку претензий, ее голос тверд и в то же время мягок.
— А как насчет того, что ты хотела получить работу своей мечты в Лондоне? Что он тогда сказал?
Я тяжело сглатываю, горечь от этого воспоминания все еще свежа.
— Он сказал, что глупо думать, что я смогу там преуспеть, и что я должна довольствоваться чем-то здесь, рядом с ним, где у него больше шансов добиться успеха.
От того, что я повторяю вслух его слова и рассказываю о постоянной травле, у меня сводит желудок.
Я ненавижу это.
Ненавижу, что позволила ему разрушить мою силу.
Ненавижу за то, что признавала его чувства выше своих.
Ненавижу, что позволила себе заблудиться и потерять дух.
Но больше всего я ненавижу то, что до такой степени сдала частички своего самоуважения, что в некоторые дни даже не узнавала себя.
Раньше я была счастливой и удачливой девушкой, которая ходила по облакам и всегда излучала бодрость духа.
Но за последний год мне кажется, что я стала горькой — как будто тени его токсичности запятнали солнечный свет внутри меня.
Слезы медленно стекают по моему лицу, когда Софи и Аделина обнимают меня теплыми, утешительными объятиями.
Они крепко обнимают меня, поддерживая, и я ощущаю чувство безопасности, которого не испытывала уже очень давно.
Их объятия словно щит, защищающий меня от сомнений и неуверенности, которые оставил после себя Джон.
Я фыркаю, чувствуя, как их тепло окутывает меня, словно спасательный круг.
— Простите, девочки. Я испортила нам вечер.
Софи слегка отстраняется, чтобы посмотреть мне в глаза.
— Леора, ты ничего не портишь. Мы рядом с тобой, и в хорошем, и в плохом. Для этого и нужны друзья, помнишь?
Аделин кивает в знак согласия.
— Верно. Мы здесь, чтобы помочь тебе исцелиться, а иногда это означает разделить боль. Ты не одинока в этом.
Я сажусь, вытирая слезы и благодарно улыбаясь.
— Вы двое — лучшие друзья, о которых только может мечтать девушка.
Аделин улыбается.
— Мы любим тебя и всегда будем здесь, чтобы поддержать тебя, несмотря ни на что.
Я делаю еще один глубокий вдох, пытаясь стряхнуть с себя тяжелые эмоции, которые тяготили меня.