Таблица 12.
Доля стран во внешней торговле Румынии (%)[1119].
События Чехословацкого кризиса 1938 г. показали, что Бухарест, связанный союзом с Прагой, не собирается поддерживать своего союзника против Германии. Румынское руководство тщательно отслеживало изменения на международной арене и старалось не раздражать ни Англию с Францией, ни Германию с Италией. Прекрасно зная о нежелании западных стран и тем более Германии допустить советское вмешательство в решение Судетского вопроса, Румыния заняла в отношении вопроса о пропуске советских войск на помощь Чехословакии в целом отрицательную позицию. Правда, формального заявления о румынской позиции так и не было сделано, но противоречивые заявления румынских дипломатов в европейских столицах в общем сводились к отказу от пропуска Красной армии. В итоге отторжения Судетской области от Чехословакии практически прекратила свое существование Малая Антанта.
Продолжая идти на экономические уступки Германии, Румыния в своей внешней политике старалась сохранять возможность маневра. Отказываясь от сближения с СССР, Румыния в конце 1938 — начале 1939 г. решила поискать поддержки у Англии и Франции, но очень быстро выяснилось, что эти страны не намерены реально поддерживать Бухарест. В этих условиях следовало не обострять отношений с Германией, которая постепенно усиливала свое влияние на Балканах. В марте 1939 г. румынское руководство попыталось в очередной раз прозондировать позиции Лондона и Парижа относительно возможных экономических уступок Берлину. Так как эти зондажи совпали с германской оккупацией Чехии, то Румыния неожиданно оказалась втянутой в европейский предвоенный кризис. Предложения Англии о привлечении к защите Румынии СССР вызвали в Бухаресте как минимум недовольство. Как верно отметил В.К. Волков, к весне 1939 г. малые страны Юго-Восточной Европы выработали свой вариант стратегии «умиротворения» агрессора, который заключался в решительном отказе «от контактов с Советским Союзом в их внешней политике» и «от участия в каких-либо вариантах международного сотрудничества, хотя бы отдаленно напоминавших систему коллективной безопасности»[1120]. 23 марта было подписано румыно-германское экономическое соглашение, расширившее германское экономическое присутствие в Румынии. Стараясь удержать Румынию от сближения с Германией, Англия и Франция 13 апреля дали ей гарантии независимости. Правда, Бухарест не замедлил сообщить в Берлин о своей готовности к сотрудничеству с Германией.
Таблица 13.
Доля некоторых европейских держав в нефтяном экспорте Румынии (тыс. т)[1121].
В ходе политического кризиса 1939 г. в Европе ситуация для Советского Союза складывалась не слишком благоприятно. С одной стороны, стремление к соглашению с ним демонстрировали и Англия с Францией, и Германия, однако, с другой стороны, опасность нового англо-франко-германского соглашения по примеру 1938 г. отнюдь не исключалась. Это подтверждала и позиция Румынии, которая, будучи союзником Англии и Франции, не желала сближения с Москвой, подтвердив свой внешнеполитический императив — любая договоренность с СССР должна была прежде всего привести к советскому согласию с границей по Днестру. В целом позиция Румынии сводилась к формуле: «Никаких союзов против Германии и никаких дел с СССР». Вместе с тем Москва получила возможность выбирать, с кем и на каких условиях ей договариваться, и максимально ее использовала, балансируя между англо-французским и германо-итальянским военно-политическими блоками.
Международные отношения весны — лета 1939 г. в Европе представляли собой запутанный клубок дипломатической деятельности великих держав, каждая из которых стремилась к достижению собственных целей. События параллельно развивались по нескольким направлениям: шли тайные и явные англо-франко-советские, англо-германские и советско-германские переговоры, происходило оформление англо-франко-польской и германо-итальянской коалиций. Москва в своих расчетах исходила из того, что возникновение войны в Европе — как при участии СССР в англо-французском блоке, так и при сохранении им нейтралитета — открывало новые перспективы для усиления советского влияния на континенте. Союз с Англией и Францией делал бы Москву равноправным партнером со всеми вытекающими из этого последствиями, а сохранение Советским Союзом нейтралитета в условиях ослабления обеих воюющих сторон позволяло ему занять позицию своеобразного арбитра, от которого зависит исход войны. Исходя из подобных расчетов, был определен советский внешнеполитический курс.
Англо-франко-советские переговоры показали, что Англия и Франция не готовы к равноправному партнерству с СССР. В этих условиях предложения Германии оказались более привлекательными, и 23 августа 1939 г. в Москве был подписан советско-германский договор о ненападении, ставший значительным успехом советской дипломатии. Согласно секретному дополнительному протоколу к этому договору, советская сторона подчеркнула свой интерес к Бессарабии, а германская заявила «о ее политической незаинтересованности в этих областях»[1122]. Тем самым СССР смог добиться признания своей позиции по бессарабскому вопросу со стороны Германии. В результате этого соглашения СССР удалось остаться вне европейской войны, получив при этом определенную свободу рук в Восточной Европе и более широкое пространство для маневра между воюющими группировками в собственных интересах. В 1939 г. Европа оказалась расколотой на три военно-политических лагеря: англо-французский, германо-итальянский и советский, каждый из которых стремился к достижению собственных целей, что не могло не привести к войне.
Ныне официальная позиция румынской историографии по вопросу о советско-германском договоре о ненападении 1939 г. сводится к следующему:
«Подписанием секретного Протокола СССР нарушил в отношении Румынии:
статью 1 Пакта Бриана — Келлога, осуждающую применение войны при урегулировании международных конфликтов и предусматривающую отказ от войны в качестве инструмента национальной политики в отношениях между государствами-участниками;
статью 2 того же Пакта, предусматривающую, что урегулирование или решение всех споров и конфликтов любого происхождения, могущих возникнуть между государствами-участниками, следует проводить исключительно мирным путем;
Московский протокол от 9 февраля 1929 г., по которому подписавшие его государства: СССР, Эстония, Польша, Латвия и Румыния, — ускоряли действие Пакта Бриана — Келлога;
решение лондонской Конвенции об определении агрессора, подписанной в 1933 г. Румынией, Эстонией, Польшей, Турцией и СССР»[1123].
Однако все эти громогласные обвинения Советского Союза совершенно безосновательны, поскольку ни в договоре о ненападении, ни в секретном протоколе к нему не упоминается о возможности каких-либо силовых действий Москвы с целью реализации достигнутых советско-германских договоренностей. К тому же следует помнить, что именно это соглашение между Берлином и Москвой позволило мирно решить бессарабский вопрос летом 1940 г. Кроме того, появляются и новые версии. Так, румынский исследователь В. Вэратик полагает, что по советско-германскому соглашению «Советский Союз обязался выдвигать свои претензии на Бессарабию лишь тогда, когда правительство Румынии приступило бы к удовлетворению возможных венгерских или болгарских территориальных требований». Однако приводимые им цитаты из документов показывают, что, хотя германская сторона действительно старалась связать Москву дополнительными условиями, советское руководство умело уклонилось от их принятия[1124].
1124
Вэратик В. Советско-германские отношения и вопрос о территориальной целостности Румынии в 1939–1940 гг. // Международный кризис 1939–1941 гг.: от советско-германских договоров 1939 г. до нападения Германии на СССР. М., 2006. С. 532–533, 539.