И тут встала снова никогда не покидавшая Бессемера заветная мечта: «не является ли это той великой удачей, на которую я так давно надеялся, которая отметет все другие цели моей жизни и приведет меня к довольству, если не к настоящему богатству».
Действительно, Бессемер набрел случайно на отсталую отрасль производства, еще не пережившую технической революции, в область, где машина еще не заменила собой руки рабочего. Он стал виновником этой технической революции.
Правда, произведенная им «революция» была бурей в стакане воды, но именно потому и можно было полностью ему одному воспользоваться и всеми результатами ее. Он единственный выступил вооруженный машиной против распыленной массы ремесленников, работающих ручным способом.
Мы знаем, какие колоссальные богатства приносила машина тому классу, который монополизировал ее применение и как раз в те первые годы ее применения, когда разрушался старый способ производства. Прибыли были громадны, несмотря и на то, что жестокая конкуренция между отдельными обладателями машинной техники снижала их уровень. А тут ведь этой конкуренции не существовало! Бессемер мог легко стать единственным в мире обладателем нового орудия и нового способа производства, для этого стоило только сохранить его тайну, а это было возможно и было сделано. При таких условиях латунная или медная пыль действительно превращалась для фабриканта в настоящий золотой порошок.
А если так, то не теряя ни минуты за работу. «Я с головой погрузился в это новое и глубоко интересное дело». Но с какой стороны приступить к нему?
Читальный зал Британского музея увидел в числе своих посетителей Генри Бессемера. Он роется в разных энциклопедиях, технологиях и в одной из них ему удается вычитать, что золотой порошок изготовляется в Нюренберге, что тонкие медные пластинки расплющиваются ударами молотка между пергаментными листами в тончайшие листочки, а затем их растирают вместе с гуммиарабиком в мраморных ступках и, промыв клей, получают этот тончайший золотой порошок, который расходится по всему миру. Долгая кропотливая и нелегкая работа.
Немного нужно было размышлений, чтобы убедиться в невозможности точно воспроизвести механически этот способ производства. Надо придумать что-то другое. Но что же именно?
Не насекать ли мельчайшую сетку на вращающемся на токарном станке медном диске, а потом резцом срезать эти полученные таким образом мельчайшие бугорки? Получалась, правда, металлическая пыль, но она не имела ничего общего с золотым порошком.
Неудача обескуражила изобретателя, уж очень розовые дали рисовались ему. «Я очень хорошо помню, — пишет Бессемер, — что потребовалось все мое философское отношение, чтобы убедить себя, что я всегда могу ожидать подобной неудачи как естественного результата попыток осуществить столь многочисленные новые планы. Ведь это было не первым воздушным замком, который я построил только для того, чтобы он немедленно рухнул. К счастью, мой сангвинический темперамент способствовал тому, что я скоро забыл эту неудачу и снова занялся спокойно моими текущими делами».
На время дело было забыто. Лишь через год микроскоп, — а заглянул в него Бессемер после случайного разговора с одним из своих приятелей о способах открытия подделки крахмала, — раскрыл ему истинную причину его неудачи и показал, к чему собственно надо стремиться: к изготовлению тончайших листочков, разорванных затем на мельчайшие частицы.
Несколько недель напряженного, упорного обдумывания, а затем несколько месяцев работы за чертежной доской и за тисками и станком в мастерской.
Сооружена новая машина, настоящее железное чудовище.
Все приходилось делать самому. Ведь вся «соль» изобретения пропала бы, если рассказать его секрет. Опасно было бы даже и запатентовать его. Кто гарантирует, что не найдутся ловкие люди, которые по описаниям в патенте не построят нужного оборудования и не начнут фабриковать где-нибудь за границей этот товар?
Успех производства зависел от его полной секретности, а это значительно усложняло и чисто техническую проблему.
Наступил день испытания машины.
«Я с бьющимся сердцем следил за операциями и увидел, что железное чудовище выполняет свою работу, если не в совершенстве, то достаточно хорошо, чтобы считать достигнутое коммерческим успехом. Я чувствовал, что от результатов этого часа испытания зависит вся моя будущая жизнь».