Ей незачем корректировать свой ответ. Она прекрасно знает, что ей здесь надо сделать.
Дом Ди гордился тем, что выставляет в качестве защитника кого-то из своих. Не наследника, конечно, – безответственность ни к чему, – но ее младшего брата. Брайс Ди вышел в центр зала, снял смокинг, вынул запонки и закатал рукава рубашки. Сидни улыбнулась уголками губ. Ему не следовало устраивать шоу, если это было все, чем он мог похвастать.
Брайс поднял руки и прищурился – и все официанты как один подняли серебряные подносы с напитками над головой. Они посмотрели направо, налево… притопнули ногами. Брайс отправил их между присутствующими, словно хорошо слаженный танцевальный ансамбль.
Дуэль заключалась во влиянии. Чары были уместными. Умелыми. Они смотрелись достаточно ярко, все эти четкие движения и звонкие шаги, – и Брайс удачно придумал использовать обслугу: одинаковые ливреи смотрелись очень хорошо, – однако под внешним лоском ничего не было. Плюс к тому, у Брайса дрожали руки, а рубашка под мышками взмокла от пота. Слишком большое видимое усилие для столь простых чар.
Сидни видела, что другие маги тоже это заметили. Миранда Просперо даже не потрудилась скрыть свое презрение.
Право же, ему не следовало снимать смокинг.
Аплодировали завершившему свой выход Брайсу из вежливости.
– Претендент, представитель соищущего Дома Бошан.
Сидни не стала выступать вперед, а просто поджала три пальца левой руки – мизинец, безымянный и средний – и сделала кистью четверть оборота.
Невидимая скрипка заиграла вальс.
Сидни задействовала правую руку, согнув пальцы под острыми углами. Дважды пристукнув левым каблуком по полу, она произнесла слово, отпирающее заготовленное заранее заклинание.
Все собравшиеся члены Невидимого Мира повернулись к тому, кто стоял рядом с ними, и, встав в пару, начали танцевать.
Все, кроме Сидни, которая с улыбкой наблюдала, как маги выписывают выбранные ею фигуры, – и мужчины, подошедшему к ней через зал. Темноволосый, с резкими чертами лица, со свернувшейся под кожей магией. Иэн Мерлин. Интересно, что на него не подействовало влияние чар. Она подготовила их очень тщательно.
– Похоже, – сказал он, – вам нужен кавалер.
Сидни встретилась с ним взглядом.
– Да мне и одной хорошо.
– Когда чары закончатся, вас будут не так сильно ненавидеть, если вы тоже потанцуете.
– А какое вам дело, – поинтересовалась она, – если меня станут ненавидеть?
– Потому что вы кажетесь интересной.
Он протянул ей обе руки.
– Ну, неплохой довод.
Сидни шагнула ближе и позволила Иэну вести ее в танце, точно подражая зачарованным магам. Он танцевал хорошо: грациозно и уверенно. Она ощущала тепло от его тела сквозь ткань смокинга и от его руки, лежащей на ее обнаженной спине.
– Они будут в ярости, – сказал Иэн, оглядывая танцующих магов.
– Большинство из них, – согласилась Сидни. – А еще поймут, что со мной лучше не шутить. Они меня увидят: меня и мою магию.
– А почему это важно? – спросил Иэн. – Мне кажется, вы из тех женщин, которых постоянно замечают.
– Замечают, – ответила она, – это совсем не то же, что видят.
Чуть шевельнув пальцами левой руки на плече у Иэна, Сидни завершила действие чар.
Она не удостоила вниманием затихающую музыку и потрясенное молчание зала, сменяющееся шепотом, переходящим в шум.
– Не хотите отсюда уйти?
Иэн принял протянутую руку:
– Ваша магия – это единственное, ради чего я сюда пришел.
– Надеюсь, она этого стоила.
– И даже очень.
Когда они вышли на улицу, Сидни остановилась:
– Чтобы все было ясно: я позвала вас уйти со мной, потому что хочу затащить вас в постель. Как вам это?
Иэн шумно вздохнул.
– Нравится. Очень.
Она улыбнулась и остановила такси.
Сидни выскользнула из постели Иэна и бесшумно прошла в ванную дальше по коридору, закрыв за собой дверь. Она привалилась спиной к холодному кафелю стены. Откат от магии нельзя откладывать до бесконечности, а ее чары были серьезными. Пора платить.
Ее бросало то в холод, то в жар, трясло так, что суставы заболели. Кровь капала у нее из носа и затекала в глотку. Протянув руку, она открыла кран, чтобы ни единого звука ее слабости не просочилось сквозь стены.
Она набрала в легкие воздух. Позволила боли расшириться, наполнить ее кожу, слиться с дыханием и костями, пока та не стала тупой, пока пульсация магии не сравнялась с ноющей болью от стертых ног (на пятке вздулась мозоль) и гораздо более приятным тянущим чувством в бедрах, оставленным соитием. Одно из болевых ощущений среди многих. Только и всего. Она не допустит большего.