— Ты появилась, особенная.
Она глухо рассмеялась.
— Но, если бы мы были вместе, мне тоже тогда бы пришлось жить такой жизнью.
Я остановился, внимательно слушая то, что она говорила. Я буквально ловил каждое ее слово. Тут вопрос касался не только меня и моего щенка Тотла. Вопрос касался большего, более глубокого. Натали наконец-то поняла, насколько ужасна моя жизнь. Я понял и знал это уже очень давно.
— Так что, если бы мы были только вдвоем, — прошептала она, — тогда... возможно. Но дело касается не только нас с тобой. Ничего не получится. Тебе постоянно придется иметь дело с матерью, друзьями и обществом Верхнего Ист-Сайда. Ты всегда будешь на виду у публики. Тебе всегда придется иметь дело с тайнами, драмами, скелетами в шкафу и всем тем, что я даже не могу себе представить.
— Мы можем ни с чем из этого не иметь дел, — попытался я уверить ее.
— Ты прав. Мы может и да, но не ты, тебе придется.
— Натали, пожалуйста, выслушай меня. Мне все это не нужно. Мне нужна только ты.
— Хотела бы я тебе поверить, — сказала она, отступая на шаг. — Ты не можешь сбежать из Верхнего Ист-Сайда, Пенн. Ты пытался и потерпел неудачу. Так как же, черт возьми, я смогу сбежать оттуда?
Я застыл на месте и уставился на эту прекрасную женщину, в которую полностью влюбился. И понял... она была права.
Я ненавидел свою жизнь. Ненавидел обязательства, драму и ожидания. Я хотел выбраться. Я очень давно хотел выбраться. Но мне не удавалось сбежать.
— Мы оба знаем ответ на этот вопрос, — тихо произнесла она.
— Но я люблю тебя, — в отчаянии повторил я еще раз.
Она кивнула, по ее щеке скатилась слеза.
— Получается, что этого мало. После того, через что мы прошли, и что ты совершил. Нет будущего, в котором я вернусь в Нью-Йорк вместе с тобой. Твоя мать ненавидит меня. Твои друзья ненавидят меня. Я не принадлежу твоему миру... а ты принадлежишь ему окончательно.
Я открыл рот, чтобы возразить, но не смог. Я хотел, чтобы она оказалась в моем мире. Я отчаянно хотел, чтобы она была там вместе со мной. Но если я ненавижу свою жизнь и не хочу жить такой жизнью, то как я могу винить Натали за то, что она тоже не хочет жить такой жизнью?
— Поэтому, пожалуйста, просто уходи. — Она смахнула слезы с щек. — Не звони, не пиши и не пытайся увидеться со мной. Я не могу быть с тобой.
Я галантно взял ее руку в свою и нежно поцеловал так же, как сделал в самый первый раз, когда мы познакомились.
— Хотел бы я, чтобы все было по-другому.
Она пыталась сдержать слезы.
— Прошу тебя, уходи.
Я не хотел уходить. Мне хотелось заключить ее в объятия и отгородить от остального мира. Заставить ее понять, что только мы имеем значение в этом мире.
Но ни разу за всю мою жизнь любовь ни у одного из нас не стояла на первом месте. Ни с моей матерью — мэром, ни с отцом — алкоголиком, ни с братом — ходячей неприятностью. Ни с одной женщиной в моей жизни, ни даже с командой. Нас связывали верность и секреты, но не любовь. Почему я решил, что с Натали все будет по-другому?
ЧАСТЬ I. ВСЕ НАЧАЛОСЬ ЗА СТОЛОМ ПЕРЕГОВОРОВ НА МАНХЭТТЕНЕ
1. Натали
Натали,
Я говорила с Джиллиан на той неделе и подтвердила оставшиеся детали твоей поездки в Нью-Йорк. Мы обе будем рады встретиться с тобой и отпраздновать выход «Пари». Этот год был в процессе становления. Трудно поверить, что книга наконец-то увидит свет.
Я приложила к письму расписание мероприятий, который прислала Джиллиан, и пометила себе за нашим ланчем обсудить твою следующую книгу. Мне интересно услышать о твоих блестящих идеях.
Если тебе что-нибудь понадобится или возникнут вопросы, я всегда готова позвонить, чтобы все урегулировать. Поздравляю, Натали! Я так горжусь тобой!
С уважением,
Каролина Либерман
Литературное агентство «Уиттена, Джонса и Либерман»
Дальше шло письмо от Джиллиан:
Кэролайн,
Вот окончательный план для Натали. Я также надеюсь увидеть тебя на вечеринке.
С наилучшими пожеланиями,
Джиллиан Кент
старший редактор
Издательство «Уоррен»
План
Воскресенье
13:20 прилет, авиабилет прилагается
Понедельник
10:30 экскурсия по «Уоррену»
11:00 Встреча в «Уоррене»
19:30 ужин Уоррена в «Твиг»
Вторник
12:00 ланч с Кэролайн в «Норма» (Вам понравится!)
18:00 «Пари», вечеринка по поводу выхода книги в «Клубе 360»
Среда
12:00 — 16:00 автографы в книжном магазине «Стрэнд» в Вилладже
20:00 «Гамильтон»
Четверг
7: 30 вылет, авиабилет прилагается
Я смотрела на экран своего телефона, потом снова на здание издательства «Уоррен Паблишинг» на Пятой авеню, потом снова на экран телефона и снова на здание.
— Может, ты успокоишься, Нат? — Пробормотала Эми рядом со мной. — Явно это оно.
Конечно, это было оно. С четким, великолепным W, выглядевшим как два скрещенных Vs с заходящей петлей. Я мечтала об этом моменте всю свою жизнь, и теперь, когда этот момент настал, я не чувствовала ни возбуждения, ни облегчения, ни головокружения. В основном меня подташнивало. Мне было не по себе. Было такое чувство, словно в любой момент стресс и тревога от осознания того, что завтра я выпущу свою первую книгу, накроют меня с головой.
— Я знаю, что это оно. Я просто не могу поверить, что все происходит на самом деле, — наконец выдавила я.
— Все твои мечты сбываются. Что в этом плохого?
— Ничего. За исключением того, что после того, как закончила все правки в «Пари», я написала всего лишь несколько абзацев, причем их же и удалила. Называется, давай по новой. Теперь мой агент и редактор, и вся издательская команда «Уоррена» хотят узнать над чем я работаю в данный момент. А я ничего не написала.
Эми закатила свои большие карие глаза.
— Просто побудь Примадонной и скажи им, что гений рожает шедевр только тогда, когда готов. Ты им ничего не должна. Видит бог, я работала с достаточным количеством художников, поэтому уж точно разбираюсь в таких вопросах. Твой издатель тоже должен это понимать.
Наверное, Эми была права. Но это ни на йоту не ослабляло моей нервозности.
И в основном еще и потому, что я вернулась в этот город.
Мой взгляд скользнул по небоскребам, грязным тротуарам, бесконечным такси, нервным и измотанным пешеходам, снующим туда-сюда. Год назад я думала, что этот город сможет стать моим домом. Что, несмотря на мое увольнение мэром Нью-Йорка как наблюдателя за домами, я выстою в этом прекрасном и сумасшедшем городе.
Но теперь, когда я рассматривала весь этот шум и суету, все очарование города, который никогда не спит, у меня перед глазами стоял только он.
Пенн Кенсингтон.
Мое сердце невольно сжалось в груди. Мне не хотелось о нем думать. И то, что он сделал, и как использовал меня. Очередной раз.
Но находясь здесь... трудно было не видеть его на каждом углу.
Всезнающие голубые глаза. Темные волосы, которые он постоянно взъерошивал, яростно строча свои философские размышления в блокноте в кожаном переплете. Его мускулистое тело. Его привычка засовывать руки в карманы и заглядывать прямо мне в душу. Его улыбка, смех, как он настаивал и учил меня ходить под парусом, думать, учиться. Не говоря уже о его крошечном щенке итальянской борзой Тотле. Каждая мелочь в нем заставляла меня влюбиться в него по уши, безумно влюбляться в него.
И как вся моя любовь разлетелась год назад на куски.
— Ты опять о нем думаешь, — тихо сказала Эми, дотронувшись до моего плеча, будто пыталась отгородить меня от этих мыслей.
— Со мной все в порядке. — Я моргнула, прочистив свое затуманенное зрение, стряхнув обрывки мыслей о нем. — Думаю, мне лучше войти.
Эми бросила на меня обеспокоенный взгляд, прежде чем кивнуть.
— Чертовски верно. Ты потрясешь их.
— Ты точно не хочешь поехать со мной на экскурсию?
— И отказаться от покупок на Пятой авеню? Ты что, с ума сошла?
Я усмехнулась.
— Ты — загадка.
— Я поищу для тебя тоже наряды. Может какие-нибудь лабутены. — Она подмигнула.
— Не смей!
Эми хихикнула.
— Ты запомнишь этот день.
— Ты просто невыносима.
— И ты меня любишь.
— Я знаю.
— Помни, что ты звезда, твоя книга взорвет рынок, они должны вокруг тебя ходить на цыпочках. А не наоборот. — Эми шлепнула меня по заднице. — А теперь иди и стань звездой, тем более что ты уже ею есть.
— Встретимся за ланчем, — крикнула я ей, когда она медленно пошла по Пятой Авеню к «Бергдорф Гудман».
Эми в ответ только махнула рукой.
Глубоко вздохнув, я дернула большую золотую ручку, распахнула стеклянную дверь и вошла в издательство «Уоррен Паблишинг». Мои каблуки стучали по белому мраморному полу, пока я с благоговением осматривала массивное фойе. Оно больше походило на бальный зал в Европейском дворце, чем на фойе издательства. Мраморные колонны обрамляли комнату с декоративными лепными украшениями и гирляндами по всему периметру. Высоко вверху был огромный куполообразный потолок, расписанный в натуральную величину херувимами, наслаждающимися летним днем. Эффект был ошеломляющим, если не сказать шокирующим.