А после сегодняшнего вечера ее десерты станут известны не только как самые красивые, а как превосходные во всех отношениях. Именно такой оценки им с Мэри-Энн не хватало, чтобы открыть свою кондитерскую. Кэтрин чувствовала: их давняя мечта вот-вот осуществится.
– Разве сейчас сезон лимонов? – спросил Чеширский Кот, глядя, как Кэт собирает остатки лимонной цедры, чтобы отдать садовникам, которые используют ее для борьбы с вредителями.
– Вообще-то нет. – Кэт тихо улыбнулась. В мыслях она вернулась в сегодняшнее утро. Бледный свет, льющийся сквозь кружево занавесок… Аромат цитрусов, от которого она проснулась…
Ей захотелось сберечь воспоминание, спрятать его на груди, как секретик, но Чеширский Кот все равно скоро узнает. Дерево, выросшее в спальне за одну ночь – тайна, которую трудно скрыть. Учитывая чутье Кота на сплетни, Кэт удивлялась, почему до сих пор еще не пошли слухи. Видимо, все утро он был занят – дремал. Или, что более вероятно, позволял служанкам чесать себе животик.
– Они из сна, – призналась Кэт, перенося торты в особый шкаф, где им предстояло остывать дальше.
Чеширский Кот присел.
– Из сна? – его рот растянулся в широкую зубастую улыбку. – Расскажи-ка мне.
– Чтобы к вечеру об этом узнало полкоролевства? Ну, уж нет. Мне снился сон, а когда я проснулась, оказалось, что в спальне выросло лимонное деревце. А больше тебе знать ничего не нужно.
Кэт решительно захлопнула дверцу шкафа, чтобы поставить точку в разговоре и не допустить дальнейших расспросов. Сказать по правде, сновидение не оставляло ее с того мига, как она проснулась, оно назойливо звенело, дразнило. Кэтрин очень хотелось поговорить о нем – почти так же сильно, как и сохранить его втайне для себя.
Это был туманный, прекрасный сон, и в нем был туманный, прекрасный юноша. Весь в черном, он стоял в саду среди лимонных деревьев, и Кэт была уверена, что у него есть нечто, принадлежащее ей. Она не знала, что именно, но хотела получить это назад. Она пыталась подойти к юноше, но с каждым ее шагом он оказывался все дальше.
Кэт поежилась. Ее до сих пор мучило любопытство и хотелось броситься за ним вдогонку.
Но больше всего ей запомнились его глаза. Желтые и блестящие, сладкие и кислые. Глаза яркие, как спелые лимоны, которые вот-вот сорвутся с ветки дерева.
Кэт стряхнула с себя дымку воспоминаний и повернулась к Чеширскому Коту.
– Когда я проснулась, ветка дерева уже успела сломать один кроватный столбик. Конечно, мама велела садовникам убрать его из комнаты, пока оно не наделало больше беды, но несколько лимонов я все же успела сорвать.
– А я-то удивлялся, что за переполох устроили утром. – Хвост кота постукивал по столу. – Ты уверена, что эти лимоны не опасно употреблять в пищу? Если дерево проросло из сна, они могут оказаться, ну, знаешь, странной едой.
Кэт повернулась к закрытому шкафу, в глубине которого на проволочной решетке прятались торты.
– Ты боишься, что король станет меньше ростом, если съест кусочек?
Чеширский Кот возмущенно фыркнул.
– Наоборот, я боюсь, что, если я съем кусочек, то стану величиной с дом. Я, знаешь ли, слежу за фигурой.
Хихикнув, Кэт протянула руку через стол и пощекотала Коту подбородок.
– Ты прекрасен, Чеширчик, независимо от размера. А лимоны безопасны. Я попробовала один, прежде чем начала печь.
Она невольно поморщилась, вспоминая кислый вкус.
Чеширский Кот мурлыкал, почти забыв о ней. Не убирая руки от его подбородка, Кэт другой погладила его по животу, и Кот блаженно завалился на бок.
– И даже если ты станешь больше, я найду тебе применение. Всегда мечтала о карете, запряженной котом.
Чеширский Кот приоткрыл один глаз; зрачок-щелочка не смеялся.
– А чтобы заставить тебя бежать, я бы бросала перед тобой клубки шерсти и рыбьи косточки.
Кот ненадолго перестал мурлыкать, чтобы ответить:
– Это совсем не так забавно, как вам кажется, леди Пинкертон.
Кэт легонько стукнула его пальцем по носу и отдернула руку.
– Ты мог бы проделывать свой трюк с исчезновением, и все бы думали: «Ах, ах! Только взгляните, как эта величественная круглая голова тянет вдоль по улице карету!»
Теперь Чеширский Кот смотрел на нее обоими глазами.
– Я гордый кот, а не рабочий скот.
Оскорбленно зашипев, он исчез.
– Ну, не злись. Я же просто пошутила!
Кэтрин сняла передник и повесила на крючок в стене. На платье остался силуэт передника, очерченный мукой и кусочками засохшего теста.
– Между прочим, – приплыл к ней кошачий голос, – тебя ищет мать.