Кэтрин нахмурилась.
– Ты за меня рада?
– Ах, перестань, не до того сейчас!..
Мать поцокала языком, потрепала Кэт по руке и тут же оттолкнула ее.
Кэтрин снова покосилась на свое отражение. Таинственность быстро улетучилась, и теперь она чувствовала себя беззащитной. Насколько уютнее в удобном, милом домашнем платье, пусть даже и выпачканном мукой.
– Мама, это чересчур. Я одна буду такая… расфуфыренная.
Маркиза фыркнула.
– Вот именно! Ты выглядишь потрясающе! – Она смахнула слезинку. – Просто с ума сойти.
Как ни тяжело было Кэт в оковах корсета, она все же почувствовала в груди горячую искорку. Обычно мать будто забивала ей в голову гвозди: как ты держишь вилку, выпрями спину, улыбайся, но не так широко! Она понимала, что мама желает ей добра, но как же приятно хоть раз в виде исключения услышать похвалу.
Мечтательно вздохнув в последний раз, Маркиза сообщила, что должна заглянуть к отцу Кэт, и тут же вылетела из комнаты, прихватив с собой Абигайль. Когда дверь за ней захлопнулась, Кэт хотела только одного – в изнеможении повалиться на кровать, так на нее действовало присутствие матушки. Но она не стала этого делать, боясь, что лопнет какой-нибудь шов на видном месте.
– Я выгляжу так же нелепо, как чувствую себя?
Мэри-Энн замотала головой.
– Вы обворожительны!
– Разве не абсурд – выглядеть обворожительно на обычном глупом балу? Все решат, что я слишком о себе возомнила.
Мэри-Энн сочувственно кивнула.
– Да, немного через край.
– А еще я ужасно хочу есть. – Кэт изогнулась внутри корсета, пытаясь оттянуть жесткую косточку, впившуюся ей в ребра, но у нее ничего не получилось. – Мне нужен шоколад.
– Простите, Кэт, но не думаю, что это платье позволит вам съесть хоть кусочек. Идемте, я помогу вам надеть туфли.
Глава 3
Наверху, гордо приосанившись, стоял церемониймейстер – Белый Кролик. Когда отец Кэтрин протянул ему свою визитную карточку и велел доложить о приезде, он радушно улыбнулся.
– Добрый вечер, добрый вечер, ваше сиятельство! Какой поразительный галстук, как он изумительно идет к вашим волосам. Снежная буря на Лысой горе, так бы я это описал.
– Вы так думаете, господин Кролик? – спросил отец Кэт и даже похлопал себя по голове, польщенный комплиментом.
Кролик перевел взгляд на Маркизу.
– Дражайшая леди Пинкертон! Никогда еще мои глаза не видели подобной красоты, подобной утонченности…
Маркиза довольно резко оборвала его.
– Покончим с этим, распорядитель!
– Э-э, разумеется! Ваш покорный слуга, миледи. – Взволнованный Кролик поднял длинные уши торчком и поднес трубу к губам.
По бальному залу эхом разнеслись фанфары, и Кролик провозгласил:
– Его сиятельство Кабриолет Т. Пинкертон, благороднейший Маркиз Черепашьей Бухты, в сопровождении супруги, леди Идонии Пинкертон, Маркизы Черепашьей Бухты, и дочери, леди Кэтрин Пинкертон!
Пока Маркиз и Маркиза спускались по лестнице в зал, Кролик покосился на Кэтрин. При виде ее огромного красного платья его розовые глазки расширились, носик презрительно задергался, но, вовремя спохватившись, Кролик лицемерно улыбнулся.
– Смею заметить, леди Пинкертон, вы выглядите… э-э… весьма и весьма примечательно.
Кэт с трудом улыбнулась в ответ и следом за родителями направилась к лестнице, но, посмотрев на собравшихся, ахнула и попятилась.
Внизу перед ней расстилалось черно-белое море.
Иссиня-черные перчатки до локтя и мундиры оттенка слоновой кости.
Вуалетки цвета испуганной морской звезды и черные, как уголь, галстуки-бабочки.
Лосины в шахматную клетку. Маски, полосатые, как зебра. Юбки цвета воронова крыла, отделанные стразами и серебряной канителью. Кое-кто из бубновых придворных даже нашил на живот черные пики, чтобы скрыть собственные значки – красные ромбы.
Примечательно, точнее не скажешь.
В толпе встречались-таки искорки красного – алая роза в петлице или бантик на корсаже платья – но только Кэтрин была в красном с головы до пят. Она почувствовала, как шею и уши заливает волна румянца – больше, больше красного, как будто платья недостаточно. Она ловила устремленные на нее взгляды, слышала сдержанные вздохи, чувствовала общее недоумение и неприязнь. Как вышло, что матушка не знала, что это один из черно-белых королевских балов?
И тут она поняла…
Матушка знала. Взглянув на ее колышущееся белое платье и белый фрак отца, Кэт догадалась, что мать все прекрасно знала и ничего не забыла.
Фанфары снова прогремели прямо над ухом. Белый Кролик, подойдя к ней, деликатно кашлянул.