— Что вы тут устраиваете, Виктория?! — навис надо мной Михаил, готовый придушить. — Подписывайте допсоглашение и прекратите этот цирк. Вы обязаны мне подчиниться!
— А если нет? — я взглянула прямо в жгучие зелёные глаза.
Холодок и что-то горячее сплелись в груди, как две змейки.
— Мы с вами вряд ли сработаемся, — прорычал он.
Я вздохнула и изобразила философскую печаль:
— Значит, так распорядились звёзды. Вы ещё чаю хотите?
— Нет! — рявкнул он и рванул в свой кабинет.
Через пять минут в приёмную постучалась Анна Юрьевна из кадров и юристы Славик и Игорь Петрович. Подтянулась Полина. О, кажется, начался совет в Филях!
Я довольно разгладила юбочку и углубилась в перевод. Хотя мурашками по спине пробегало колючее любопытство. Жуть, как было интересно, что они решат: уволить меня страшно незаконным способом или всё-таки выдать каждому сотруднику по фуфайке согласно правовым актам?
Что было решено о фуфайках, мне не доложили. Однако с того момента, как собрание рассосалось, Михаил начал боевые действия. То и дело раздавался его голос в телефоне:
— Воды. Чаю. Отчёт. Что вы ползаете, как муха?! Почему на моём столе нет нормальной ручки? Нет, те, что есть, не устраивают. Где список рассадки гостей на корпоративе? Где вы ходите?! Пять минут никто не поднимал трубку, телефон разрывается! Может, вам ещё помощника нанять?! А меня не касается то, что одно задание противоречит другому! Вы хвалитесь тем, что профессионал, значит, должны разобраться. Почему до сих пор не готов перевод? Чем вы вообще весь день занимались? Ах, отчёт?! Вы не умеете ставить приоритеты!
Гад последний, изверг, тиран! Было же ясно, как день: удав решил превратить мою жизнь в ад. И до шести часов вечера я три раза порывалась написать заявление об уходе, но сдержалась. Мой тренер по айкидо говорит: «Как бы сильно ни дул ветер, гора перед ним не склонится»[5]! Я тут гора, между прочим, а не эта железяка бессердечная!
Когда на меня давят, я ещё больше сопротивляюсь, а потом, как пружина, бац, и в лоб! Но на айкидо предупреждали о необходимости проявлять терпение к противнику. Впрочем, говорить о том, что я занимаюсь восточными единоборствами пока язык не поворачивался, так как я успела посетить всего четыре тренировки. Всё детство мечтала — папа не разрешал: «Ты девочка, ударят, что потом?». Потом не разрешил Саша, моя почти сложившаяся любовь на третьем курсе университета. Потом было некогда, и, как обычно случается, я забыла про мечты.
А недавно я решила: «Эдак скоро песок начнёт сыпаться, а я так ни одного „кия“ и не прокричу!» Специально посмотрела: есть очень женственные каратистки, и ничего у них не отбито. Значит, и мне не помешает. И купила абонемент. Первое занятие оказалось лекцией, на трёх других я думала, что умру. Домой заявлялась ползком, а занимались мы только общей физподготовкой. Так что бойца из меня пока никакого, зато афоризмы за тренером хоть в блокнот записывай. Его любимое: «Искушение сдаться будет особенно сильным незадолго до победы»[6].
«Если мне хочется написать заявление прямо сейчас, значит, победа не за горами», — сказала я себе. И работала, как вол, ругалась про себя, как грузчик, и смотрела на часы в ожидании шести — времени освобождения от ярма и приятного похода с Егором… Куда? Не знаю, куда угодно, лишь бы подальше отсюда.
Стрелки часов подползли к шести, я вскочила с места, отправив компьютер в спящий режим. В тот же момент Михаил вышел из кабинета с какой-то папкой, словно палач с топором, и спросил холодно:
— Куда это вы собрались?
— Домой.
— Нет. — Он положил папку передо мной. — Если вы так хорошо знаете Трудовой кодекс, то наверняка и договор прочитали. Там указано, что ваш рабочий день ненормирован, — и вдруг изобразил подобие улыбки. — Согласно Трудовому кодексу, я предоставлю вам за это три дополнительных дня отпуска. — Улыбка стёрлась с его лица, и удав сообщил жёстко: — Но не сегодня. До завтра мне нужен перевод десяти страниц Устава компании на французский язык.
Очень захотелось запустить ему папкой в лоб.
В дверях появился Егор.
— Всем добрый вечер! Вика, вы готовы?
Я не успела раскрыть рот, как Михаил ответил: