— Ну и ладно. Думайте, что угодно. Вряд ли это вызов, если я уже переспал с ней.
— А мне кажется все совсем по-другому, — сказала Ларк.
— Ага, — сказал Льюис. — Похоже, она тебя ненавидит.
— Я уверен, если бы попытался, она бы ела у меня с руки, — пробормотал я, как дурак, пытаясь удержать щепотку гордости.
Кэтрин лукаво усмехнулась.
— А я готова поспорить.
— Что? Нет. Я на это не куплюсь, Рен.
— Боишься проиграть?
— Нет, я думаю, это будет слишком просто, — уверенно заявил я.
— Ребята, пожалуйста, не надо, — сказала Ларк. — Разве вы не помните, что случилось в прошлый раз?
— Помню, как выиграл тогда, выиграю и сейчас, — сказал я с вызовом, глядя на Кэтрин.
— Еще слишком рано надеяться, — сказал Роу.
— Как в старые добрые времена, — произнес Льюис. — Вы двое заключили какое-то нелепое пари. Ну, в этом я согласен с Пенном.
— Вот видишь, — поддразнил я Кэтрин.
— Ну, это потому, что тебе потребуется помощь. Натали съест тебя живьем.
Я бросил на нее разочарованный взгляд.
— Ты мне так не доверяешь.
— Ну, я пасс, — сказала Ларк, скрестив руки на груди. — В конце концов, у меня отпуск, и я не хочу видеть, как вы двое вцепляетесь друг другу в глотки.
— Это всего лишь развлечение, Ларкин, любовь моя. — Кэтрин обняла ее за плечи.
— Пока, я не вижу особого развлечения.
— Итак, какие будут условия? — Спросил я.
— Ты это серьезно? — пробормотала Ларк. — Господи!
Кэтрин наклонилась вперед вместе с Ларк, которую по-прежнему обнимала за плечи.
— Ты заставишь ее есть с руки, скажем, на ежегодной вечеринке твоей матери. Ты приведешь ее на вечеринку, мы попросим беспристрастного судью выбрать победителя. У тебя есть два месяца.
Я небрежно пожал плечами.
— Так просто. В прошлый раз мне потребовалась только ночь.
— И, если я выиграю, — заявила Кэтрин, постукивая себя по подбородку, — ты будешь моим на всю ночь.
В бассейне установилась тишина. Я должен был предвидеть ее ответ. Надо было раньше понять, к чему она клонит. Дело было не в Натали. И не в том, что Кэтрин понравилась Натали, и она совершенно не хотела увидеть выиграю я или нет. Все было гораздо глубже.
Это означало... я должен был выставить ей те же условия, чтобы ей стало тоже больно.
Я улыбнулся, отчего ее улыбка тут же дрогнула.
— Прекрасно. А когда я выиграю, ты назначишь дату свадьбы с Перси.
Кэтрин вздрогнула.
— Жестко, — пробормотал Льюис.
— Вы, ребята, не должны этого делать, — снова прошептала Ларк, пытаясь быть голосом разума.
Но она знала нас достаточно хорошо. Поэтому понимала, что мы были двумя самыми упертыми людьми в мире, и ни один из нас не мог отступить от брошенного вызова. Особенно, когда мы бросали вызов друг другу.
— Хорошо. — Кэтрин протянула руку. — Если ты выиграешь, я назначу дату свадьбы.
Я пожал руку.
— По рукам.
Я не дал ей понять, что мне это нравится. Пари было на самом деле притворством. Теперь я мог подавать определенные знаки Натали, не выслушивая всякое дерьмо от друзей. Теперь я мог вернуть ее доверие ко мне. Выяснить, что скрывается под этой суровой внешностью. Открыть все ее новые истины и тайны. Заявить на нее права. Дотрагиваться, лизать, целовать каждый дюйм ее прекрасного тела.
При других обстоятельствах у нас бы ничего не вышло. Мы были из двух разных миров.
Я был своего рода членом королевской семьи Манхэттена. Она была обслуживающим персоналом.
Но я все равно хотел ее.
II . ИГРЫ НАЧИНАЮТСЯ
7. Натали
Я никогда больше не буду пить.
Никогда.
В следующий раз, когда я только подумаю, чтобы выпить почти целую бутылку бурбона, я просто лягу спать. Так будет быстрее. Может, даже менее болезненно.
Я прикрыла глаза от слепящего солнца, не обращая внимания на урчание в животе, а потом чуть не свалилась с кровати. О чем, черт возьми, я думала прошлой ночью? Многое из прошлой ночи было как в тумане, будто я рассматривала какие-то картинки через разфокусированный объектив. Я вспомнила ритуальное сожжение писем с отказами и купание нагишом. Я вспомнила о бутылке бурбона.
И о Пенне.
Пенне чертовом Кенсингтоне.
— Черт побери, — простонала я в тишине своей спальни.
Он действительно был здесь с прошлой ночи или это был какой-то маниакальный сон? Потому что... это не могло быть правдой. Он не мог находиться здесь. Он определенно не мог быть Кенсингтоном. Мне становилось слишком ужасно, даже только от одной мысли.