— Мой уход ничего не докажет, — сказала я, вздернув подбородок, — потому что я не принадлежу к этой толпе и никогда ею не буду.
Я повернулась, чтобы уйти, но Льюис схватил меня за руку.
— Только не убегай в ночь. Ты можешь остаться у меня, если хочешь.
— Я не могу…
— Я просто предложил.
— Что именно ты предложил? — Спросил Пенн, появляясь перед нами.
Льюис поспешно отпустил мою руку.
— Я убеждал Натали не убегать отсюда в одиночку.
— Ты хочешь уйти? — Спросил Пенн.
— Ну, да. Я…. — Я вызывающе вздернула подбородок.
— Ты не должна этого делать. Кэмден ушел.
— Это не имеет никакого отношения к Кэмдену.
Он прищурился.
— Если не Кэмден, тогда что?
— Я действительно не хочу говорить об этом. Ни с тобой, ни с кем другим. — Я снова повернулась к Льюису. — Я принимаю твое предложение. Ты можешь отвезти меня к себе домой?
Пенн повернул голову и посмотрел на Льюиса с выражением шока на лице.
— Что?
Льюис поднял руки вверх.
— Эй, парень, я просто не хотел, чтобы она убегала в ночь. Я пытался убедить ее остаться.
— После двух недель, — сказал он, глядя на меня, — ты собиралась уехать, ничего мне не сказав?
— Честно говоря, я попросила Льюису тебе это передать, — пожала я плечами.
— Постой, двух недель? — Спросил Льюис.
— Да, я все это время жил в коттедже с Натали, — сказала Пенн с таким вызовом, как и я.
— Эй! — Упрекнула я его.
Мы обещали не говорить его друзьям, что он живет со мной, чтобы они не приставали и не наведывались к нам. Сейчас он похоже разрушил наш уговор.
— Ладно, ладно. Я официально отказываюсь от своего предложения остаться у меня. Вижу, что попал в самую гущу событий, — сказал Льюис.
— Ты не попал ни в какую гущу событий, — яростно заявила я им обоим.
— А мне кажется, что именно попал. — Он кивнул нам обоим и оставил нас одних.
— Так что же произошло на самом деле? — Спросил Пенн, понизив голос.
— Я сказала, что не хочу об этом говорить. И знаешь что? Я просто ухожу.
— Отлично. Я отвезу тебя к себе домой.
— Разве тебе не нужно остаться?
Пенн выгнул бровь.
— С чего ты взяла, что я хочу здесь оставаться без тебя?
Я резко закрыла рот, потеряв дар речи. Это было совсем не то, что я ожидала услышать.
— Без меня?
Он кивнул.
— Я ненавижу все эти вечеринки, но я пошел сюда, чтобы провести время с тобой. А потом Кэтрин увела тебя. Так что я был бы счастлив выбраться отсюда как можно быстрее.
Мне нечего было на это ответить. Это было... романтично. Я поклялась, что больше не буду забивать себе голову романтикой, связанной с ним. И все же мои внутренности скрутило от такого внимания. Мне понравилось, что он был готов покинуть вечеринку вместе со мной. И выражение озабоченности на его лице. И вообще все то, связанное с ним, что меня совершенно не должно волновать. Включая неконтролируемую ревность, которую я почувствовала, поняв, что он и Кэтрин были... или может даже сейчас вместе. Но ехать к нему домой было бы против всего, к чему я так стремилась.
Но я все равно поймала себя на том, что кивнула.
Затем мы вышли из здания и сели в ожидавшее такси, направляясь к его дому.
Между нами повисло молчание. Напряженное молчание. Я никогда раньше не испытывала такого напряженного молчания. В Париже беседы были непринужденными, это меня и погубило. Последние две недели молчание было заметным, но легким, будто он должен был находиться рядом со мной. И наши разговоры, которые мы вели с тех пор, как снова начали разговаривать, были похожи на беседы в Париже.
Теперь мы сидели, прижавшись друг к другу, на заднем сиденье такси, не говоря ни слова. Десяток вопросов, запертых в ловушку, готовы были сорваться с языка. Но гордость и годы сдерживаемого гнева сдерживали их.
Я старалась не обращать внимания на то, что происходило между нами, когда выскользнула из машины и поднималась на лифте на верхний этаж его дома. Поездка на лифте была безмолвной битвой силы воли, ожидая, кто сломается первым.
То, что я услышала сегодня от Кэмдена и Адди, противоречило тому, что говорил Пенн в конце вечера. Возможно, я слишком остро отреагировала на все, но я запуталась, если честно. Я не знала, что было правдой, стоило ли мне ревновать и так реагировать на все. Не говоря уже о том, что я чувствовала к Пенну. Человеку, которым он был тогда, против человека, которым он был сейчас, и как обрисовывали его другие. Где-то во всем этом скрывалась правда.