Моя нога нетерпеливо постукивала, пока лифт двигался на первый этаж. Она могла взять такси, тогда ей не понадобилась бы куртка. Но, зная Натали, когда она злилась, то предпочитала идти пешком, поэтому наверняка она отправилась в Центральный парк. Тем более что ее квартира находилась почти напротив моей. И поскольку с ее карьерой было не понятно, новых контрактов не было, скорее всего она не захочет тратить деньги на такси.
Я трусцой пересек Пятую авеню и направился прямиком в парк. Обшаривая парк глазами, ища единственного человека, настолько сумасшедшую, что она выскочила от меня в одной футболке в это время года.
Я понимал, когда она так злиться, лучше не разговаривать на эту тему, тем более, что она расстроилась. Но это не означало, что я чувствовал себя комфортно, когда она выбежала на такой холод. Не говоря уже о том, что она собиралась вернуться в свою квартиру, думая, что Льюис просматривает записи с камер наблюдения в ее доме. Нет, бл*дь, я не подпущу его близко к ней больше никогда. Хватит. Бл*дь.
Она может злиться на меня, что я ей отказал в помощи, но я предпочитаю ставить ее безопасность на первое место. Остальное мы можем обговорить и выяснить.
Вздох облегчения вырвался у меня из груди, когда я увидел дрожащую фигуру Натали, бредущую по парку.
— Натали! — Крикнул я.
Она обернулась с выражением удивления на своем красивом лице. Ее губы уже были не розовыми, а стали синеть от холода, она поежилась, проводя руками вверх и вниз по рукам. Но легкая улыбка коснулась ее лица, когда я к ней подошел.
Я накинул ей на плечи куртку.
— Эй, — пробормотала она.
— Ты слишком быстро сбежала, — тихо заявил я. — Я не мог позволить тебе бродить по улицам в одной футболке.
— Спасибо. Если честно, я уже не чувствую пальцев, — сказала она, засовывая руки в огромные карманы моей куртки. — Мне не следовало от тебя убегать.
Я одарил ее кривоватой усмешкой, сверкнув ямочками на щеках. Приятно было слышать, что она это признает. Холод, должно быть, охладил ее раздражение.
— Я рад, что догнал тебя. Сначала подумал, может ты поймала такси.
— Нет. Даже не подумала об этом, пока не начала замерзать. — Ее глаза опустились на землю, а затем вернулись ко мне. — Мне не стоило так резко реагировать. Я вывалила на тебя все свои проблемы, когда ты фактически почти не имеешь к ним отношения.
— Тебе не за что извинятся, — вставил я.
Она кивнула, как бы соглашаясь, что мы закончили выяснять по поводу ее раздражения.
— Полагаю, ты не изменил своего решения?
Я отрицательно покачал головой. Нам предстояло выяснить, как лучше всего присутствовать в жизни друг друга. Но я не мог понять, как смогу помочь ей освоить правила игры, в которые мы, жители Верхнего Ист-Сайда, играли с самого рождения.
— Нет, но я не хочу, чтобы ты шла в свою квартиру одна. Даже если там будет Эми, меня это напрягает. Тем более что ты рассказала, что еще сделал Льюис. Я бы не хотел, чтобы он сделал что-нибудь еще….
— Отлично, — проворчала она, и мы зашагали к ее дому.
Я думал, что она может отказаться от моего присутствия у нее дома, раз я не согласился ей помочь, но мысль, что Льюис может придумать что-то еще, должно быть, послужила для нее достаточным стимулом, что она позволила мне ее сопровождать. Я буду просто счастлив, когда она наконец съедет из этой чертовой квартиры. Натали не хотела, чтобы я что-то говорил Льюису, но он явно сам напросился.
— Жаль, что ты мне раньше не сказала, что он занес тебя в черный список.
Она беспомощно пожала плечами.
— Я была так потрясена, что почти не могла разговаривать. Даже Эми не знает все до конца, а она моя лучшая подруга. Я решила, если никому не скажу, может не буду чувствовать так реально конец своей карьеры.
— Это еще не конец твоей карьеры, — заверил я ее.
Она недоверчиво посмотрела на меня.
— Слышал бы ты моего агента.
— Все может измениться.
— Нет, это уже не изменится. Для меня, по крайней мере, может для другого, обладающего богатством, статусом и семейными связями, все изменилось бы, даже исправилась бы эта ситуация по чьему-то звонку. Но со мной, с ничтожеством, которую, они считают, бросил бывший, мошенницей и шлюхой, ничего не изменится.
У меня был миллион чертовых ответов на ее заявление. Но расстроенное выражение ее лица говорило о том, что все, чтобы я не сказал в поддержку, она не воспримет должным образом. Она не хотела, чтобы кто-то ее успокаивал и говорил, что она ошибается и все будет хорошо, когда ей казалось, что небо падает на землю.