Я нахмурилась. Это тянуло на доказательство того, что они не соблюдали свои обещания. Я могла бы продолжить поиски, чтобы найти тех, кто раньше проживал в этом районе, сколько им заплатили, сколько людей съехало. Я могла бы отыскать разрешения города, чтобы узнать, планируется ли новое строительство в этом районе, собираются ли заселиться на этой территории новые предприятия. Я была почти уверена, что смогу все это найти, чтобы доказать, что Уоррен обещал совсем одно, а на деле сделал совсем другое. И я готова была побиться об заклад... если он сделал это здесь, в этом районе, это явно был не первый раз. Особенно если учесть, что Анселин-Магуайр даже не хотела работать с Уорреном. Отец Льюиса открыто об этом говорил. Они явно знали, что подписывают. И как Льюис вел бизнес. Как и говорила Джейн.
Все соединилось воедино.
Все было видно с первого взгляда.
Я смогла.
Мои пальцы замерли на клавиатуре. И какова моя цель?
Погубить его, чтобы удовлетворить месть?
Буду ли я от этого чувствовать себя лучше, скорее всего снова почувствую тошноту? И если я ввяжусь в это, то пути назад уже не будет. Одно дело — попытаться лишить статуса светской львицы Кэтрин, а другое — это, стоит ли это того?
Я закрыла ноутбук.
Мне нужно было как следует все обдумать. Привести мысли в порядок.
На столе зазвонил телефон. Пришло сообщение от Джейн.
«Эй, мы все еще пьем кофе сегодня утром?»
— Черт, — простонала я.
Я совсем забыла, что договорилась встретиться с Джейн. Я так увлеклась своими изысканиями, что она вылетела у меня из головы.
Я написала ей ответ, что уже в пути, а затем поспешно переоделась в один из костюмов из «Бергдорфа», которые оставила у Пенна.
День был прекрасным, я не стала брать такси, а решила пройтись через Манхэттен по Пятой авеню мимо Парка к любимому кафе Джейн, находящемуся всего в нескольких кварталах от ее любимого магазина. Весна была не за горами. Я чувствовала ее запах в воздухе. И слышала щебетание птиц. Люди бегали трусцой по парку. Гуляли мамы с колясками, толкая их вперед.
Вот почему именно в такой день мне так нравился этот город.
Отчего я задумалась, может я просто должна быть счастлива, что влюблена. Что Пенн тоже любит меня. Оставь все это позади. Неужели мне так хочется отомстить?
Я прикусила губу, размышляя, что делать. Мне хотелось, чтобы они заплатили за содеянное. Не хотелось, чтобы они и дальше безнаказанно шли по жизни. Кэтрин совершенно отвратительно обращалась с людьми. И то, что проделывал Льюис, тоже было отвратительно. Даже если его действия не были противозаконными, все равно было отвратительно. И окружающие их заслуживают знать, с кем они на самом деле имеют дело. Что эти монстры готовы тебя просто растоптать, если ты им перейдешь дорогу.
Но насколько глубоко мне придется углубиться в эту темноту, когда я только что снова увидела свет?
Мои мысли резко оборвались, когда зазвонил телефон. Я в волнении уставилась на номер. Адвокат Пенна.
— Натали слушает.
— Натали, спасибо, что ответила. Это Шонда — адвокат доктора Кенсингтона, — сказала она.
— Да, Шонда, я так рада вас слышать. Я ждала вашего звонка.
— Боюсь, у меня... плохие новости, — тихо произнесла она.
Мой желудок сжался.
— Что?
— Судья вынес постановление отменить ваш запретительный судебный ордер. Он сказал, что нет достаточных доказательств преследования или домашнего насилия. Особенно, с учетом продолжительности взаимоотношений.
Мое тело онемело. Нет, так не должна была работать правовая система. Она должна была защищать людей.
— Натали? — Окликнула Шонда. — Вы здесь?
— Да, я здесь. Я не могу в это поверить.
— Знаю. Сама в шоке. Думаю…
— Да?
— Я не уверена, что мне следует это говорить. Это всего лишь предположение, основанное на прошлом опыте.
— Объясните.
— Думаю, судья знает Уорренов. Они... жертвуют приличные суммы на его кампанию.
Я стояла неподвижно как зомби. Обнаружив, что эта чернота надвигается прямо на меня, как машина, скользящая по тонкому льду, готовая рухнуть в глубины.
Мой голос был таким ледяным, когда я ответила:
— Конечно, они знакомы.
— Я не ожидала... такого исхода. И я с ним не согласна. Мы можем подать апелляцию.
— Нет, — тут же ответила я. — Нет, апелляция ничего не изменит.
И в глубине души я знала, что это будет именно так.
Теперь это уже было бессмысленно.
Поэтому что один раз, бл*дь этот мир уже причинил мне боль. Без последствий для себя. Теперь уже он хватал меня за руку, оставляя синяк. Даже судебного ордена для защиты не дали за то, что он преследовал, следил. Ничего. Льюис Уоррен был неприкасаемым. Он вел себя таким образом почти всю свою жизнь. И даже судья не мог пойти против него.