Я с проклятием откатился от него, выхватывая свой топор обратно, вскочил на ноги, и он тоже поднялся на ноги. Я вскинул руку вверх, отражая воздушный удар, который он нанёс мне, с помощью воды, в результате чего он облил склон холма, когда наша сила столкнулась и была направлена под углом, снова привлекая мой взгляд к бушующей битве.
Нимфы продолжали преследовать повстанцев по мере отступления, и все большее их число оказывалось под землей и вдали от своих врагов, хотя я понятия не имею, куда они планировали двигаться дальше.
Отец снова попытался ударить меня своей воздушной магией, плети обвились вокруг, пытаясь пронзить мой позвоночник, а я блокировал его барьером изо льда, который трескался и разлетался на осколки позади меня под его атакой, звук напомнил мне о Рокси, попавшей в ловушку под тем бассейном.
Рычание вырвалось из меня при мысли о человеке, которым я почти стал из-за этого демона, и я с вызовом бросился на него, размахивая топором с жестоким ударом, направленным на то, чтобы отсечь его голову от тела.
Топор ударился о воздушный щит, который он удерживал близко к своей коже, и его глаза расширились в тревоге, когда я откинул его назад и ударил его во второй раз.
Снова и снова мой топор ударялся о его щит, а его мышцы вздувались от напряжения при попытке удержать его, его лицо покраснело, а вены, казалось, готовы были лопнуть.
Он смотрел в глаза созданного им зверя, и я знал, что он видел в них свою смерть, Дракон во мне смотрел с жаждой его конца, более сильной, чем я когда-либо чувствовал прежде.
Он здесь. Прямо здесь, мать его, и я чувствую, как его щит ломается под ударами моего оружия, а огонь Феникса, покрывающий его, заставляет воздух между нами пульсировать от жара.
— И все это из-за какой-то шлюхи? — закричал он, пытаясь удержать меня, его самообладание пошатнулось, и трусливый человек, каким я его знаю, открылся мне. Потому что это не Фейри, который встал и боролся за свою силу, это был обманщик и плут, который был настолько не Фейри, насколько они существуют. Но здесь и сейчас я не оставлял ему выбора. Он должен встретиться со мной лицом к лицу, и по испуганному взгляду его бездушных глаз я понял, что он уже знает, кто победит.
— Роксания Вега не шлюха, — прошипел я, и мой топор с такой силой ударился о его щит, что я почувствовал, как вибрация от этого удара прокатилась по моему покрытому испариной позвоночнику.
— Я должен был убить близнецов Вега, как только они вернулись, — шипел он, ненавидящий взгляд его глаз не ослабевал. Но теперь я понял, что это было на самом деле. Ревность. Он ненавидит их по той же причине, по которой ненавидел их отца, своего родного брата и даже меня. Потому что он видел, что мы сильнее его, а он всегда будет просто маленьким человеком, стоящим рядом с нами.
Обручальное кольцо на моем пальце, казалось, горело так же пылко, как эти языки пламени, когда я думал обо всем, что этот человек сделал с девушкой, которой принадлежит вся моя душа, с моей подругой, с моей женой.
— Я женился на ней, — издевательски произнес я, снова взмахнув топором. — И когда я вернусь к ней с твоей головой, висящей на моем кулаке, то я ещё и поклонюсь ей.
Глаза моего отца вспыхнули непреклонной яростью при этом предложении, и с ревом своего Дракона он позволил воздушному щиту между нами разрушиться, сделал выпад в мою сторону, уходя от удара моего топора, и погрузил свою теневую руку в мой бок, его когти пронзили кожу и вырвали у меня дыхание.
Я со всей силы ударил его кулаком в челюсть, мой топор врезался в заднюю часть его бедра, пока мы боролись за победу, и он рухнул, закричав, когда упал назад, но его тени трепетали и пульсировали во мне, когда он заставлял их овладеть мной.
Я выгнул спину с криком боли, когда они стали бороться за контроль надо мной, их сила была непоколебима.
Огонь от Поцелуя Феникса, подаренного мне Рокси, мчался навстречу им, сжигая их яростью нашей любви друг к другу, но в тот момент, когда они захватили меня в свои руки, мой отец взмахнул рукой и вонзил свой клинок из солнечной стали прямо мне в грудь.
Казалось, все внутри меня замерло, пока я смотрел на него, пульс, который я должен был чувствовать, бьющийся в моих венах, стал невероятно тихим, так как шок и непреклонный протест пронзили меня.
В течение нескольких мучительно долгих мгновений я мог только смотреть на него в ужасе, чувствуя, как кровь, пролившаяся от удара в сердце, окрашивает мою кожу и снова крадет мою судьбу.
Все должно было закончиться не так.
Я всегда знал, что дело дойдет до меня и до него, но кульминацией должна была стать эта сцена, разыгравшаяся в обратном порядке.