В итоге все израненные, в рваной одежде, полностью обессиленные и удручённые они наконец-то вошли в дом Корнелии. Хозяйка уже привыкла видеть их в таком плачевном виде и поэтому она только, молча, указала им в сторону стола. Проглотив всё, что стояло съестное на столе, дети сразу рассказали Корнелии, где они были.
— Никогда бы не подумала, что Вильярэаль будет лежать в развалинах, — уныло произнесла Корнелия. — Нужно немедленно остановить Патрицию, пока она не уничтожила последнее, что там осталось.
— Для этого необходимо уничтожить её саму и тогда бы наши все проблемы закончились раз и навсегда! — заключила Марианн. — Несправедливо, что ради мира погибнут другие, а она останется жить, пусть даже если и в тюрьме.
— Нет, её сразу казнят, как только схватят, — заявила Корнелия.
— Так может, мы её просто сдадим ангелам и дело с концом! — предложил Джонатан.
— У вас ничего не выйдет. Камни просто не позволят вам её упрятать. Их сила находится в её власти и поэтому она неприкосновенна, и благодаря камням она сейчас разрушает Вильярэаль. Поэтому нужно уничтожить или освободить камень Воланда и тогда Патриция станет бессильной. К сожалению, только она знает секрет, как достать сундук с сердцем Воланда и поэтому остаётся только один выход, объявить императору войну…
— Я не стану убивать его! В моих жилах течёт его кровь, как я могу лишить его жизни! Тем более он намного сильнее меня! — сразу возмутился Томас.
— Ошибаешься, ты носишь в себе главный камень и свободно можешь его победить, если освободишь свою силу, — возразила Корнелия.
— Я не хочу занимать его место императора.
— И не придётся, Авалона после его смерти уже не будет. Вы сможете освободить всех рабов, спасти Вильярэаль, а на месте страны рабов создать прекрасные условия жизни, какие там были раньше.
— И всё это ценой другой жизни и, возможно даже не одной!
— За свободу всегда нужно дорого платить.
— А какую же нам нужно заплатить цену, чтобы стать свободными! Или мы так и будем всю вечность убивать тех, кого нам прикажут, — с горечью воскликнул Томас, вскочив из-за стола. — В таком случае лучше умереть. Смерть единственная сможет сделать нас свободными! — с этими словами мальчик выбежал из дому, хлопнув дверью.
Восемнадцатая глава
Стояла уже поздняя, холодная ночь. По обугленной, голой земле шёл мужчина, плотно закутавшись в чёрный длинный плащ. Было жутко холодно, порывистый ветер трепал его чёрные волосы, но мужчине, по всей видимости, он не мешал. Быстрыми шагами он направлялся в сторону кладбища, которое находилось в самой глуши Вильяреаля. За ним быстро семенил его верный помощник, за которым тянулся густой шлейф дыма.
Наблюдатель ненавидел кладбища и не особо хотел тащиться туда за Воландом, но деваться было некуда. Моросил противный дождь, когда они уже шли по каменистой, узкой дорожке, вдоль которой стояли небольшие статуи плачущих ангелов. Высоченные ворота из чёрного железа были надёжно закрыты на тяжёлые засовы, показывающие, что здесь уже давно никого не было. Замки не были для Воланда помехой, он быстро взломал их, и калитка с диким скрипом отворилась. Наблюдателя аж передёрнуло от этого звука, и он закурил очередную сигару.
— Может, не будем беспокоить усопших, хозяин, или навестим их в более подходящее время? — взмолился он.
— Нет, другого раза не будет. Мы сегодня же возвращаемся домой, — твёрдо заявил Воланд, зайдя на территорию кладбища. Наблюдатель немного воспрянул духом от последних слов хозяина и покорно поплёлся за ним.
Освещая путь фонарём, они блуждали между фамильными склепами, погода была жуткая, да ещё всю дорогу ныл противно Наблюдатель, не понимая, зачем они здесь. Воланд, молча, терпел недовольство своего помощника и полностью сосредоточился на поисках, хотя даже не имел представления, где находится то, что ему нужно. Однако поиски увенчались успехом. В самом конце кладбища находился большой склеп, утопающий в пышных кустарниках чёрных роз, (признак великой скорби). Воланд уже много лет не бывал на месте погребения своей жены и сначала даже не решался подойти к склепу близко. Старая рана всё также сильно болела и её не могла заживить даже сила камня.
Оставив Наблюдателя при входе, Воланд всё же отворил массивные двери и скрылся внутри. Посреди тёмного, просторного помещения стоял на постаменте хрустальный гроб, в котором и спала вечным сном Сарабия. Воланд с трудом заставил себя подойти ближе. Внутри всё сжалось от боли, когда он приблизился вплотную и увидел её. Сарабия неподвижно лежала, на веки заточённая в свою стеклянную тюрьму. Время и смерть не уничтожили и даже не изменили её внешность. Она была такой же, как и двадцать лет назад, одетая в то же платье, в котором танцевала в последний раз, а сейчас будто крепко спала, ожидая, когда её разбудят. Дрожащей рукой Воланд медленно провёл по стеклянной крышке гроба, его прежде непроницаемое, каменное лицо исказилось от невыносимой боли. На мгновение он будто снова услышал её голос, как она поёт. Воланд закрыл глаза и вспомнил, как впервые увидел её в шикарном оперном театре. Он был ещё совсем мальчишкой, и она была очень юной, он вспомнил, как его поразил её голос. В том же театре произошла их первая встреча, после которой они больше не расставались, пока гибель не оборвала её жизнь.