Он неожиданно ударил ладонями о стену над моей головой, что я вздрогнула.
— Я буду делать то, что, мать твою, хочу и когда хочу, — произнес он, и в его голосе появилось что-то новое. Низкое рычание, которого я ранее не слышала.
Он позвякивал ключами в руке, подняв их вверх, к свету над входом. Связка Джеммы была на кольце, на кожаном брелоке была пропечатана цифра семь.
Цифра семь — счастливая для кого-то.
Не для меня, как оказалось.
Видимо, Люциан Морелли прочел в моих глазах что-то, в чем я не хотела признаваться даже самой себе. Он не стал силой тащить меня за собой, когда подошел к двери и вставил ключ в замок, а просто оставил меня на месте, смотрящей ему вслед.
Часть меня умоляла убежать или, по крайней мере, предпринять попытку спастись, но нет. Но никакая сила не удерживала меня на месте, только мой собственный разум, мои руки, которыми я себя обняла на уровне груди.
Он рывком открыл дверь и посмотрел на меня через плечо, ненависть в его взгляде смешалась с чем-то еще. Чем-то, что я почувствовала в своем самом потаенном месте.
— Иди и отдайся судьбе, малышка, — произнес он, и было просто безумием, насколько крошечной я ощущала себя под силой его взгляда.
Ни за что на свете нельзя было думать об этом, даже долю секунды, но он поманил меня пальцем, и я осознала, что двигаюсь. Мои ноги сами пошли вперед, когда я сделала шаг навстречу мужчине. Я дрожала от большого количества выпитого дерьмового пива, как и от всего остального, сильно дрожала.
Я видела, как он сглотнул, поняв, насколько сильно я дрожала.
Ему это понравилось.
Я прошла мимо него в захудалый коридор обшарпанного дома — мой никудышный побег из роскошной жизни. Джемма уехала на месяц для борьбы с экологическими проблемами на каком-то океанском лайнере, как и всегда с тех самых пор, как мы были подростками.
Я должна была быть с ней. И одно время верила в то, что так и будет. Мы планировали вместе оздоровить океаны, спасать китов и оказывать помощь всем, кто в ней нуждается, но я не смогла этого делать. Моя жизнь не позволила бы мне.
Моя семья не позволила бы.
Она была скорее близкой подругой Тристана, нежели моей, они оба гораздо сильнее привыкли к жизни в трейлере, нежели моей болтовне о жизни миллиардерши, но это было неважно. Джемма являлась моим спасением на протяжении более десяти лет и не приняла бы мои денежные подачки в качестве благодарности, несмотря на то что все это было от чистого сердца. И все же я почти не виделась с ней.
Я не стала утруждать Люциана поиском пути к квартире Джеммы: выхватила у него ключи и пошла вперед. Все остальные двери были плотно закрыты: обитатели других квартир мирно спали в своих постелях. Дверь квартиры номер семь располагалась прямо в конце коридора на верхнем этаже.
Вставив ключ в замок, я открыла дверь и зашла вперед Люциана. Не стала даже пытаться захлопнуть дверь перед его лицом, оставив ему путь для следования за мной.
Зайдя в квартиру, тот сразу нашел маленький выключатель, взглядом осматривал опрятный маленький коридор, в котором мы оказались. Джемма действительно была чудесным человеком. Над моей головой висел ковер ручной работы с изображением кита рядом с лодкой, около двери на кухню — фотография ее друзей-благотворителей. Не в такой обстановке я ожидала сделать свой последний вздох, но жизнь порой бывала крайне странной.
Я заметила вопросительный взгляд на лице Люциана, пока он осматривал обстановку. Я ответила ему прежде, чем он заговорил.
— Это квартира моей подруги Джеммы. Она сейчас где-то спасает мир. Пожалуйста, не оставляй слишком много крови на ковре к моменту, когда она вернется домой.
Он не ответил: лишь направился за мной, когда я пошла на кухню. На столе уже ждала кофемашина Джеммы, как и всегда, и я молча запустила ее.
Я кинула клатч в сторону и взяла кружку из шкафа, потом достала еще одну для монстра.
— Эй, ублюдок, как насчет кофе перед тем, как ты меня убьешь?
Видимо, своей дерзостью я зашла слишком далеко. Он набросился на меня через секунду, впечатывая в кухонный гарнитур, с громким стуком кружки упали на пол. Черт. Черт. Черт.
Но следом меня атаковали не руки Люциана Морелли… это оказался его рот. Его губы. Его дыхание.
С каким-то особым остервенением он сорвал пальто с моих плеч и откинул его в сторону. Его пальцы превратились в монстров, раздирающих мое платье, разрывающих его и добирающихся до моего кружевного бюстгальтера.
Поцелуи. Горячие поцелуи. Глубокие поцелуи.
Я желала их. О, блядь, как же я желала их.