— Может, я и здесь оказалась неудачницей.
Я знала, что на глаза навернулись слезы, и презирала себя за это. Поэтому заставила себя вздернуть подбородок, пытаясь выглядеть как можно более гордой, хотя моя нижняя губа не переставала дрожать.
Тс-с, секреты. Секреты.
Никогда не рассказывай свои секреты.
Отпустив мои запястья, он отпрянул от меня, его жалость стала еще сильнее, Люциан старался глазами рассмотреть все. Я натянула обратно колготки, но не попыталась вывернуться, просто подтянула колени к груди и обняла их руками.
— Прикончи меня, — прошептала я.
— Тебе серьезно нужно обраться к специалисту, — произнес он. — Не похоже, что тебе это не по карману. Провести остаток жизни с лечением может оказаться хорошей идеей. Лучше, чем нюхать кокаин каждую минуту.
Я устала слушать одну и ту же херню, поэтому нахмурилась.
— Когда я в последний раз проверяла, ты не был моим личным советником.
Он усмехнулся, издав смешок.
— Я сам часто использую эту фразу, дорогая.
Атмосфера в комнате настолько сгустилась, что я почувствовала себя бесполезной. Напряжение между нами ушло — все хорошее напряжение, по крайней мере. Если вообще существование такового было возможно между представителями семей Константин и Морелли.
Люциан поднялся на ноги и отряхнулся, явно испытывая такое чувство, будто любое помещение с декором, которое стоило менее миллиона, кишело тараканами.
— По крайней мере, трахни меня перед тем, как уйдешь, — произнесла я на полном серьезе. Правда, на полном серьезе.
Он усмехнулся.
— Я бы никогда не пожелал трахнуть кого-то из семьи Константин — лишь раздеть и причинить боль.
— А твой член утверждает иное, — сказала я и указала на выпуклость в его штанах.
Именно в этот момент он пришел в себя и бросился ко мне, сжимая мое горло своими руками.
— Я причиню тебе боль, — прорычал он. — Не подталкивай меня!
— Отлично, — ответила я. — Ты избавишь меня от работы.
Мы смотрели друг на друга с такой злобой, которую нельзя описать словами, мы оба кипели от злобы, копившейся десятилетиями. Но не это чувство заставляло мое сердце биться быстрее.
— Сделай это, — выдохнула я, несмотря на его хватку на шее. — Причини мне боль.
Его глаза блестели от злобы, и я увидела все. Почувствовала все. Садизм… жестокость… бесчеловечность… которые я уже ощущала благодаря стольким мужчинам, так много раз.
Я вновь почувствовала все. Почувствовала глубоко. Почувствовала все в нем. В монстре, стоящем передо мной.
Но этот монстр был другим.
Этот монстр заставлял меня трепетать так, как ни один мужчина.
Люциан Морелли хотел причинить мне боль, и причиной этому была не только моя принадлежность к определенной семье. Он хотел этого. Хотел увидеть мои страдания. Хотел увидеть, как я потеряю себя в собственной боли.
О, Господи, пожалуйста. Я тоже хотела потерять себя в собственной боли.
Я желала, чтобы идеальный монстр заставил меня испытать боль ради него.
Пожалуйста, дай мне это. Пожалуйста.
Но нет.
Будто выключатель щелкнул внутри него, его огонь превратился в лед.
— У меня нет времени на твою никчемную ерунду, — произнес он. — Ты не более чем грустная маленькая сучка из уродской семьи. Вы все можете гнить в аду, и я помогу тебе отправиться туда. — Его пауза причиняла мне больше боли, чем могли бы дать руки. — Но это случится не сегодня. Точно не тогда, когда ты просишь об этом.
Моя губа продолжала дрожать, а холод в его глазах морозил меня изнутри. Я молчала, когда он отошел от меня, на его губах блестела усмешка.
— Наслаждайся своими вздохами, малышка, — сказал он. — Однажды я приду за тобой. А пока продолжай разыгрывать свою маленькую жалкую игру, причиняя себе боль.
Мне хотелось умолять его остаться, хотя это было безумием поверх всего безумия, и не имело смысла для моей души. Но я не стала молить его ни о чем. Лишь собрала воедино достаточно чувства гордости из маленьких кусочков своего сердца и молчала, пока он уходил. Я наблюдала за его уходом, а грудь стали разрывать всхлипы.
Он даже не оглянулся.
Я вздрогнула, когда парадная дверь с грохотом закрылась за ним, и в этот момент из груди вырывались рыдания.
И, как и предсказуемо, вскоре из моего клатча появился кокаин.
Глава 11
Люциан
Эта сучка так крепко засела в моих мыслях, что я даже не понимал, что творится у меня в голове, когда покидал это занюханное здание. Я вышел на улицу, надеясь, что за мной увяжется какой-нибудь подлый урод, и я смог бы врезать ему и заставить того страдать.