Даже мысли о нашем расставании хватило, чтобы у меня болезненно закололо в груди, и тут я поняла, насколько бессмысленна наша связь.
Неважно, как я хотела Люциана Морелли. Никто никогда не позволил бы нам быть вместе. Никто в нашем мире.
Он ударил ладонью по стене над моей головой, его глаза превратились в прекрасные горящие угли ада, в которые я влюбилась. Потому что в этом заключалась правда. Я влюбилась в демона, который хотел меня уничтожить.
— Я всегда получаю то, что хочу, — прошипел он. — Никто и никогда в этой жизни не сможет остановить меня, если я чего-то хочу.
— Отлично, — прошептала я в ответ. — Тогда возьми меня. Пожалуйста, просто возьми меня.
В его глазах читалась одновременно и злоба, и любовь, когда он задрал платье и стянул его с меня. Я почувствовала кровь на своем лице и в волосах. Я чувствовала ее запах между нами — вместе с глубоким ароматом одеколона Люциана.
Окровавленными грязными руками Люциан стянул мой лифчик, размазывая кровавые следы по моей коже. Он опустился к моей груди, натиск его губ был яростным, они причиняли боль. Но я не могла сдержать улыбки, выгибая спину в поисках большего: он прикусывал и посасывал мою грудь своим горячим ртом.
— Черт, да… — прошептала я. — Так хорошо. Так чертовски хорошо…
Он схватился за мои трусики и сорвал их, а я, пошатываясь, скинула свои туфли. Меня било мелкой дрожью, пока он обводил большим пальцем мой клитор.
— Да… — выдохнула я. — Пожалуйста…
Но не в мою киску он резко вонзил два своих пальца… а в мою попку.
Я вскрикнула, потому что не ожидала такого. Мужчина сильнее прикусил мой сосок. Всосал сильнее.
От трех его пальцев я вскрикнула еще громче. Он оказался монстром, вонзая их глубже.
Было больно. Действительно больно. Но мне понравилось. Понравилось принимать от него боль.
Несмотря на то, что во мне всколыхнулись воспоминания о стольких кошмарах… о стольких людях, которые играли со мной в подобные игры… о стольких больных ублюдках, которые пользовались мной ради своего удовольствия, которые даже не забрали мою настоящую невинность…
О больных ублюдках, которые должны были быть теми людьми, кому я могла доверять…
На его губах блестела влага, когда он поднес свой рот к моему.
— Я буду брать тебя шаг за шагом, — произнес он, поворачивая свои пальцы в моей попке. — Одно сладкое удовольствие за раз, Илэйн. Я возьму то, что хочу.
Я вскрикнула, когда он вытащил свои пальцы, от прекрасной боли моя киска запульсировала, когда он расстегнул свой ремень.
Я безнадежно в этом нуждалась, хотела увидеть его прежде, чем он воспользуется мной.
Его член оказался таким же монстром, как и он сам. Я уже столько их видела. Так много уродливых маленьких членов, которыми пользовались их уродливые больные обладатели… но ни один не был похож на его. Большой и напряженный… он двигал по моему клитору своими окровавленными пальцами. Окровавленными пальцами, которые были глубоко во мне.
Он заставил меня встать на колени, его грязные пальцы — в моих грязных волосах, а я уже приоткрыла губы, впервые добровольно желая того, что должно случиться.
— Сделай его жаждущим и влажным, чтобы я трахнул тебя, — прорычал он.
И я сделала.
Сделала его жаждущим и влажным. Я взяла его глубоко, активно работая языком, открыто смотрела ему в глаза, и в этот момент он понял.
Понял, что я не новичок в этом деле.
Может, хорошо целоваться у меня не получалось, но это я делать умела.
— Грязная сучка, — произнес он и вошел в меня до самого горла. — Кто трахал твой рот, малышка?
Я приняла его глубоко, чтобы не разговаривать, потому что не хотела рассказывать ему. Не хотела рассказывать ни единой душе, кто уничтожил меня.
— Я выбью из тебя правду, — прорычал он. — В один прекрасный день, маленькая сучка. Я выбью правду из тебя.
Я продолжала сосать. Продолжала обводить языком его массивный член, делая его влажным, пока мужчина использовал мой рот.
Я вскрикнула, когда он отпрянул и оттолкнул меня назад. Я приземлилась на тело Стефана и завизжала, пытаясь отползти от него, но Люциан не позволил мне уйти далеко.
В считанные секунды он оказался на мне, вес его тела прижал меня к окровавленному ковру. Он был всё еще теплым. Влажным и теплым. Как и мужчина надо мной.
Люциан приподнялся ровно настолько, чтобы мои пальцы наконец ожили и попытались расстегнуть его рубашку. Я жаждала его прикоснуться к его плоти. Жаждала, чтобы он прижался своей плотью к моей.