Она рассмеялась, чтобы подчеркнуть свою роль. Но в глубине души у нее все сжалось.
До смерти Нэн они каждую субботу ходили в оперу. Это был любимый день Руны. Нэн делала Руне макияж и прическу и позволяла ей брать любые украшения, которые ей нравились. Руне нравилось вальсировать по ступенькам в фойе в новой пышной юбке, нравилось участвовать в разговорах с утонченными друзьями бабушки, нравилось переноситься в другой мир внутри зрительного зала. Но больше всего ей нравилось после, когда по дороге домой они с Нэн вступали в жаркие дискуссии по поводу историй, разыгравшихся на сцене.
Это было до того, как Красный мир объявил старые оперы вне закона. Все пародии, которые разыгрывались здесь сейчас, были заранее одобрены Министерством общественной безопасности. Это были не сказки - во всяком случае, не очень хорошие. Это были тонко завуалированные уроки о том, как вести себя при новом режиме. Напоминания о том, кто враг и почему его нужно презирать. Злодеями всегда были ведьмы или сочувствующие им, а героями - те, кто доносил на них или выслеживал их.
Все это было до тошноты предсказуемо.
Нэн бы их возненавидела.
Она бросила взгляд на Гидеона. Он, наверное, считает их высоким искусством.
"Антракт - моя любимая часть", - продолжала Руна. "И, конечно, вечеринки после спектакля". Она наклонилась к нему, словно желая открыть секрет, и от его пальто повеяло запахом пороха. "Вот почему я здесь. Чтобы пригласить вас на свою вечеринку".
Раздражение стянуло его строгий рот в суровую линию. "Хотел бы я иметь терпение для глупых сплетен и ничтожной компании", - сказал он. "Увы, у меня его нет".
От этого оскорбления по ее шее пробежал жар, напомнив Руне о первой их встрече и его пренебрежительных замечаниях. Она внезапно почувствовала благодарность за темноту. Запустив руки в гладкий шелк платья, Руна сочувственно кивнула. "Я все понимаю. Такие, как вы, явно предпочитают компанию тупых мужланов с ужасным стилем".
Он взглянул на нее.
Руна мысленно ущипнула себя. Что я делаю? Ей нужно было притвориться, что его словесные уколы прошли мимо ее головы, а не наносить ему более острые удары. Пусть он оскорбляет тебя. Вспомните, зачем вы здесь.
Загнав свою гордость в клетку, она невинно улыбнулась ему.
Он изучал ее, немного настороженно. Решив, что ослышался, он вернулся к опере.
Это будет сложнее, чем я думала.
Очевидно, Гидеон считал ее не только достойной оскорбления, но и слишком глупой, чтобы понять, что ее оскорбили. В обычном случае она бы использовала это в своих интересах. Но когда он отвернулся, скрестив руки и пристально глядя на сцену, она поняла, что он закрывается от нее, а не открывается.
Ее присутствие раздражало его. Как и в первый день их знакомства.
Он ненавидит вечеринки, предупреждал ее Алекс. Но это был лучший ход в книге игр Руны. Самый эффективный способ ослабить защиту мужчины - напоить его зачарованным вином, оставить наедине и флиртовать до тех пор, пока чары не развяжут ему язык настолько, что он не выдаст нужные ей секреты.
Руна постучала кончиками пальцев по колену, пытаясь думать.
Она видела, как светился Гидеон при виде брата. Руна перестала существовать в тот момент, когда Алекс вышел из алькова. Братья Шарп могли быть противоположностями, не соглашавшимися друг с другом во всем, но что-то безымянное и глубокое связывало их друг с другом. Руна видела это уже не в первый раз.
"Алекс будет рада, если ты придешь".
Гидеон напрягся рядом с ней. "Ты, должно быть, плохо знаешь моего брата, если думаешь, что мое присутствие в твоем доме его развеселит".
Руна нахмурилась, пытаясь разобрать слова. Что он имел в виду?
"Как я уже сказал, у некоторых из нас есть дела поважнее".
Не успела она повторить попытку с другого ракурса, как на них упала тень. Гидеон поднял голову и вскочил на ноги. "Харроу. Наконец-то. Я думал, мне придется смотреть эту проклятую штуку до конца".
"Возможно, это пошло бы тебе на пользу", - ответил женский голос. "Разве не в этом смысл искусства - усмирять чудовищ в нас?"
Внимание Руны привлек вопрос. Это была фраза из одной из ее любимых опер.
Прищурившись в темноте, Руна попыталась разглядеть личность говорящей, но уберы погасили весь свет на этом уровне. Она не видела ни лица девушки, ни ее одежды. Ничего, что могло бы выдать ее.
"Ты читаешь слишком много сказок, - сказал Гидеон, перешагивая через Руну своими длинными ногами. "Прошу меня извинить, гражданка Уинтерс. Повеселитесь на вашей... вечеринке". В его голосе нельзя было не заметить усмешки.
Руна повернула голову и увидела, как они вдвоем выходят из ложи, переговариваясь на низких голосах. Как только они ушли, она сжала руку в кулак.
И снова не выдержала.
Прислонив голову к бархатному подголовнику, она провела обеими ладонями по щекам. Она теряла драгоценное время. Руне нужно было найти местонахождение Серафины - желательно сегодня вечером. И она не могла продолжать преследовать Гидеона Шарпа, иначе он обязательно что-то заподозрит. А это последнее, что мне нужно. Гидеон первым добрался до Серафины в тот вечер, когда Руна должна была прийти в дом своей жертвы.
Возможно, это совпадение. А может, и нет.
Однако Гидеон, похоже, был убежден ее выступлением. Если кто-то и шпионил за Руной, то вряд ли это был он. Но ей вспомнились подозрения, высказанные ранее Лайлой Крид, и пришлось принять во внимание возможность того, что ее враги приближаются к ней.
Руна опустилась в кресло, стараясь не думать об охотниках на ведьм, окружающих ее в оперной ложе.
Если они приближаются, как я могу сбить их со следа?
Ее разум был мутным болотом, затягивающим мысли в грязь. Когда она чувствовала себя так, то находила Верити, чьи острые вопросы всегда разжигали воображение Руны, как кочерга разжигает умирающий огонь. Верити была вторым помощником командира "Багрового мотылька". Она придумывала столько же планов, сколько и Руна, и помогала их реализовывать.