Единственной хорошей новостью было то, что он пропустит первую половину.
ЧЕТВЕРТАЯ
РУНА
В этом зале Стражи Крови выделялись, как красные маки на лугу. Их форму невозможно было не заметить даже в ярко разодетой толпе. Но ни один из них не был Гидеоном.
Может, его сегодня здесь нет?
Если старший брат Алекса действительно привез Серафину, он, возможно, все еще обрабатывает ее. Или, возможно, взял отгул на остаток ночи.
Руна не могла отделаться от мысли, что если это Гидеон сорвал с Серафины платье и заставил ее стоять голой под дождем, пока он и его солдаты рыскали глазами по ее телу, отыскивая шрамы.
Она стиснула зубы при этой мысли.
Гидеон Шарп.
Она ненавидела его.
Пока ярость Руны кипела в ней, как раскаленный уголь, она ловко пробиралась сквозь толпу, с довольным лицом комментируя новые моды и прически или восхитительные ужины зажиточных людей Новой Республики, на которых она побывала на прошлой неделе, и никогда не задерживалась надолго, постоянно находясь в поисках очередной алой униформы.
Она проходила мимо привычных меток: филиалов Стражи крови, дочерей и сыновей членов Трибунала, людей, которые не только имели хорошие связи, но и любили их демонстрировать, невольно выдавая информацию. Их разговоры витали в воздухе, словно пчелы, опьяненные пыльцой.
Люстры над головой освещали потолок, на котором красовалось иссиня-черное небо, усыпанное звездами, - рисунок, которому позволили остаться нетронутым после революции. По обе стороны от фойе располагались два салона, а вдоль стены, за колоннами, опоясывающими помещение, находилось несколько небольших альковов для более... незаконных встреч.
Руна направлялась к салону, где часто собирались члены Кровавой гвардии, когда чья-то рука схватила ее за запястье, выдернув из толпы в один из затененных альковов.
Повернувшись лицом к нападавшему, она увидела золотисто-карие глаза, глядящие на нее из-под нависших бровей.
Напряжение покинуло ее.
Это был всего лишь Алекс.
"Руна. Кончики его пальцев прижались к чувствительной коже ее запястья, когда он потянул ее глубже в темноту. "Ты выглядишь так, словно готова войти в сам ад".
У Руны возникло внезапное желание отдохнуть с ним здесь, в безопасности, прежде чем снова бросаться в опасность.
"Что случилось сегодня ночью?" - спросил он.
Руна отмахнулась от этого желания, вспомнив о своей миссии.
"Ты слышал, Ной? Сегодня ночью случился твой брат ", - сказала она, раздражаясь от этой мысли. "Гидеон добрался до Серафины раньше меня".
Алекс нахмурилась. "Так ты..."
Неподалеку раздался хор голосов - один из них принадлежал Лайле Крид. Инстинктивно Руна потянула Алекса глубже в тень, пока они не оказались почти вплотную друг к другу. Она не боялась, что кто-то увидит их здесь вместе. Они бы просто решили, что это именно то, в чем Верити обвиняла Руну, - свидание.
Она беспокоилась лишь о том, что их могут подслушать.
Они оба замолчали, ожидая, пока стихнут голоса. Кончик носа Руны находился менее чем в дюйме от подбородка Алекса, и воздух наполнился его запахом - кожи и дуба. Маленькое пространство словно сжалось вокруг них, и на мгновение Руна вспомнила ту ночь, когда сдала Нэн. Алекс примчался в Винтерси и продержал ее всю ночь, пока она плакала.
"Ты меня беспокоишь, - прошептал он, приблизившись к ее уху.
Его голос был осторожным и мягким. Словно Руна была сделана из стекла, и он должен был обращаться с ней осторожно.
"Ты проводишь дни, заботясь о других, но кто заботится о тебе?"
"Ты заботишься обо мне", - прошептала она, касаясь лацкана его двубортного костюма. "Не говоря уже о Верити. И Леди".
"Леди - лошадь", - возразил он. "А Верити бросается в такие же опасности, как и ты".
Казалось, он собирался сказать что-то еще, когда в фойе раздался звон колоколов, возвещающий об окончании антракта. Руна отошла от его знакомой, устойчивой фигуры и выглянула из алькова. Колонна закрывала ей обзор, но она видела, как черные волосы Лайлы, заплетенные в модную корону, направляются к дверям зрительного зала. Шум разговоров уже стихал. Через несколько минут в фойе станет пусто и тихо.
А Руне еще предстояло найти Гидеона.
Она не хотела, чтобы сегодняшний вечер прошел впустую. Ей нужно было знать местонахождение Серафины.
"Твой брат здесь?" - прошептала она, сканируя опустевшее фойе, словно сокол в поисках самой пухлой полевой мыши.
"Не знаю. Я не разговаривал с ним всю неделю. Зачем?"
Она не ответила. Да и не нужно было. Алекс знал, какие мысли роятся в ее голове.
"Руна, нет. Брат представляет опасность". Он осторожно взял ее за обнаженное плечо и повернул лицом к себе. "Особенно для тебя".
"Твой брат представляет опасность для всех ведьм Новой Республики". Она высвободилась из его руки. "Особенно для Серафины. Если я не узнаю, куда он ее упрятал..."
Неужели он не понимает? Она не знала, где находится Серафина и когда ее планируют перевести. Насколько знала Руна, возможно, она уже направляется в дворцовую тюрьму. А если так...
Я никогда не смогу ее вытащить. Они убьют ее, как убили Нэн.
Как только Стражи Крови приведут ведьму в тюрьму, Руна не сможет их спасти. Тюрьма была неприступна.
И если я не спасу ее, то не выполню последнюю просьбу Нэн.
Это было неприемлемо.
"Руна."
"Что еще мне остается?" - сказала она, возвращаясь к нему. "Ты не сделаешь этого".
Как бы ни был Алекс предан Багровому мотыльку, как бы ни относился к ней, он провел черту в отношениях с братом. Ни при каких обстоятельствах он не стал бы манипулировать Гидеоном так, как он, Руна и Верити манипулировали остальными своими сверстниками. Однажды Руна спросила его об этом и увидела, как потускнели его яркие золотые глаза. Его нехарактерно резкий ответ - "Ни в коем случае" - не позволил ей задать этот вопрос снова.
Руна знала, что Алекс помог убить младшую сестру Королевы, Крессиду Розблад. Он никогда не говорил об этом, разве что сказал, что сделал это ради Гидеона. После этого он переводил разговор на другие темы. Руна не знала, что это значит. Просил ли Гидеон его убить Крессиду? Принудил ли он его к этому? Или Алекс сделал это, чтобы как-то спасти брата? Последнее, если это правда, показалось Руне странным, ведь Гидеон был жестоким, прирожденным хищником. В отличие от брата, Алекс был теплым и добрым и презирал убийства ведьм. Не говоря уже о том, что он был предан Руне.