Ага, Владик доложился, как только получил по шапке сверху.
— Где сейчас Владислав Владимирович? — уточнила я и перевела взгляд на перевертыша.
Парнишка встал по стойке смирно, затем громко отчитался:
— Его превосходительство на втором уровне!
Я покачнулась, мысли побежали вперед. Второй уровень — это стандартная камера для допросов заключенных. Никаких пыток, физического насилия. Все разговоры записывались, общение между арестованным и следователем велось в соответствии с законами о правах осужденных.
В идеале. На деле же жандармы не брезговали подключать к разговорам менталистов, применяли угрозы, а порой и пытки. Все это, пока поверенные бегали по инстанциям для получения разрешения на встречу со своими клиентами.
— Рябов! — зашипел на мальца Иван Романович. — Ты сегодня больно разговорчив!
— Виноват, ваше благородие, — опустил русую голову Рябов.
— Проводите меня туда, — я кивнула на здание тюрьмы. Дожидаться, пока мужчины разберутся друг с другом, я не собиралась.
— Но, ваше сиятельство…
Чужой страх нитями опутал мои пальцы, я спешно подхватила их, точно шерсть и несколько раз обернула вокруг. После нападения слабость и боль отдавались в теле, однако крохотной искры хватило, чтобы перенаправить потоки эмоций. Так паника сменилась покоем, а ужас перед вышестоящим руководством — равнодушием. Конечно, я действовала аккуратно, всего лишь немного сплела из разбросанных клочков вполне читаемый рисунок.
На лице Ивана Романовича расцвела улыбка, плечи расслабились. Он добродушно хлопнул удивленного Рябова по спине и сказал:
— Отведи княгиню, хлопец.
— Ваше благородие, — изумился Рябов.
— Живее, не заставляй барыню ждать! — стоило мне отпустить нити, как причудливое плетение расплелось и раздражение вернулось к Ивану Романовичу.
— Идемте, — по-прежнему косясь на своего командира, Рябов пошел вперед.
Рисково, очень рисково. Меня буквально шатало, перед глазами поплыли серые круги. Браслет нагрелся, как бы в отместку за безалаберное отношение к собственной безопасности. Будь здесь Алексей, меня бы наверняка наказали. Лишили бы средств к существованию, отобрали завод или что-то из имущества.
Нельзя перечить цесаревичу и пренебрегать его приказами. Уж сколько было случаев, когда я по дурости показывала своеволие. Однажды я взбрыкнула после очередного приема, за что сразу же поплатилась. Всего-то нашла фотографию юной и прекрасной принцессы Вильгельмины из Австро-Венгрии.
***
Подобные снимки пачками присылали консулы иностранных государств в надежде, что наследник российского престола наконец остепенится. Желательно с той, которая принесет в страну «правильную» повестку запада. Но почему-то именно Вильгельмина и ее робкая улыбка вызвали раздражение: то ли девичьим румянцем, которого я давно лишилась, то ли пронзительным синим взором. Или во всем виновата дурацкая шутка Алексея про полные губы и свежесть девичьего тела.
Он стоял близко, я ощущала знакомый аромат древесины, влажной травы и хвои. Всего пара сантиметров между нами, а чудилось, будто мы на разных берегах Невы.
— Женишься на австрийской принцессе, я уйду, — по коже пробежали мурашки, когда холодные пальцы несильно сжали горло.
Взгляд Алексея обжигал, я будто провалилась под лед. Страшно, лёгкие наполнялись водой, и дышать с каждым разом становилось все труднее. Он опустил ресницы, затем чуть-чуть склонил голову набок. На плечи давила толща воды, тяжёлые одежды тянули на самое дно.
Убивающее молчание длилось недолго, однако потрепало мне нервы и потерзало душу скрытым страхом перед цесаревичем.
— Ну попробуй, — усмехнулся Алексей, — заодно проверишь, как далеко простираются границы моего терпения. Только помни, что у поводка ограниченная длина. А ошейник на твоей прелестной шейке из украшения легко превратится в удавку.
— Это угроза?
Ответа не последовало, но я и так его знала.
***
Воспоминания сменились ярко-жёлтыми пятнами от электрических ламп. По мере того как мы спускались ниже, прохладный сухой воздух сменился спертостью и затхлостью. Воняло старым подвалом, мхом, застойной водой, а каждый миллиметр этого места опутывала паутина боли, ужаса, унижения и… смерти.
— Аккуратнее, порожек, — предупредил меня Рябов.
Сухая ладонь нашла мою руку, затем пальцы крепко сжали кисть и удержали от падения. Покосившись на обнажившийся край браслета, Рябов тактично промолчал. Он сразу заметил царскую чеканку и учуял мощь артефакта звериным нутром.