— Согласитесь, офицер, печальная картина. Вот гибнете вы на одном из заданий во имя короны. А дальше? Ничего, пустая слава для трупа, которому все равно, сколько медалей повесят на его мундир, — слова зеркальщика попали в цель.
Просто сон, тысячный за последний год. Умом я понимал, что зеркальщика давно нет, а на улице Царская в том доме давно поселились другие люди. Я в Питере, а воображение вернуло меня в Урюпинск на год раньше. Вот только… Уж очень реальным казались ощущения, слишком сильно жгли раны, и последние искры дара поддерживали мое тело, пострадавшее от вызова демона тело.
Его рев, кстати, доносился издали. Как бы и рядом, и в то же время за зеркальными стенками.
— Когда вытащу тебя из норы, тогда и поговорим про трупы и медали, — процедил я, крепче обхватив пистолет.
— Тебе больно, ты страдаешь. Магия уходит, поводок слабнет, — шепот обжег ухо, и я резко обернулся, но никого не увидел. — Даже если выживешь, больше никогда не станешь прежним. Как и мы все, ты останешься для страны всего лишь песчинкой. Отработанным материалом, который выбросят за ненадобностью.
— Заткнись, — прошипел я. Сделал два выстрела, но промахнулся. — Karachun, veni! Ad me![1] — позвал демона.
Без толку. Карачун[2] даже не откликнулся, вместо ответа мне в лицо швырнули острые, как иглы, снежинки и стены покрылись инеем. Руки онемели, будто я резко погрузил их в ледяную воду, а затем сунул в сугроб. Сил едва хватало на поддержку открытого портала, через который ушли остальные. В груди теплилась надежда, что Вася, Кристина и моя команда дойдут быстрее, чем выгорят остатки магии в крови.
А потом будь что будет. Все равно долго я не протяну, Карачун или зеркальщик — кто-то из них прикончит меня.
Внезапная тишина заставила меня насторожиться, а когда за спиной раздалось тяжелое дыхание, я и вовсе замер. Пальцы посинели, пистолет покрылся ледяной коркой, волоски на теле встали дыбом, и по коже побежали мурашки от чужого прикосновения. Стараясь не дергаться, я медленно повернул голову вправо, после чего опустил взгляд.
— Оу. Кажется, демон выбрал не ту жертву, на которую ты рассчитывал, — захихикал неподалеку зеркальщик, едва я развернулся лицом к демону.
Белая борода и цвет глаз, словно скованные льдом воды Байкала. Кристально чистые, холодные, на дне которых плескался приговор. Карачун опустил ресницы, затем неожиданно взмахнул рукой, сжимавшей посох, после чего порывистая метель сбила меня с ног.
Уже падая в закрывающийся портал, я почувствовал, как осколки зеркал пробрались под одежду и резанули кожу. За мной метнулись тени — верные гончие всегда следовали за хозяином. Тогда-то я осознал, что сегодня не умру. Во всяком случае, не в ловушке зеркальщика посреди тысяч безмолвных отражений.
«Спасибо, Карачун», — мысленно выдохнул я, закрывая глаза и отдавая последние силы демону.
«Здравия, княжич».
***
— Подъем, добрый молодец!
Я резко проснулся и скатился с дивана раньше, чем удар костяной палкой достиг поясницы. Гостиная ходила ходуном, голова гудела, по вискам били барабаны, а во рту образовался сухой ком с привкусом чего-то стухшего. Последствия вчерашней пьянки дали о себе знать тяжелым похмельем и косым взглядом моей соседки по лестничной клетке — Янины Сергеевны Травной, Бабы-яги в каком-то там поколении.
— Сопишь, касатик? — бельмо на правом глазу исчезло, когда Янина Сергеевна, моргнув, склонилось надо мной. Ее горб обозначила выцветшая ткань халата, а на крючковатом носу сползли на кончик бурые бородавки.
— Здрасте, баб Ян, — пробормотал я, проведя ладонью по лицу.
Представляю себе, как выглядел со стороны: опухший, вонючий, со спутанными волосами, без майки и в расстегнутых штанах. Позорище. Знал же, что у Янины Сергеевны ключи. Каждое утро она заходила в гости, словно к себе домой. Спасибо реакции, по голове палкой не прилетело.
— Ты чаво, касатик, медовуху вчера глушил без старушки? — повела носом Янина Сергеевна, затем сунула палку подмышку и скрестила на груди сухонькие ручки.
Я потер глаза, после чего с трудом поднялся и рухнул обратно на диван. Вчера я так и не удосужился расстелить постельное, потому спал в окружении маленьких подушек. Одна из них валялась под журнальным столиком, вторая почему-то оказалась в ногах. И судя по отпечатку кнопок на коже, я умудрился заснуть в обнимку с пультом от телевизора.