— Привет, — говорю я.
— Что случилось? — Шейн засовывает свои руки в карманы, качаясь на пятках. Не знаю, пытается ли он так начать разговор или хочет выяснить, зачем я здесь.
— Я пришла на встречу с тренером Харрисом, чтобы обсудить некоторые вопросы. — Я перекидываю сумку через плечо и еще раз оглядываюсь на дверь. Может, Ретт задержался на улице, но его там нет.
— А, понятно. — Он смотрит мне в глаза. — Ты в порядке?
Я киваю.
— Да.
— У тебя все еще есть мой номер?
Я снова киваю, затаив дыхание и ожидая, когда он спросит о моем статусе в «Фейсбуке».
— Слушай, если когда-нибудь захочешь...
— Айла?
Услышав свое имя, я поворачиваюсь и вижу, что тренер Тейлор Харрис стоит на верхней площадке лестницы, одетый в зеленый спортивный костюм «Спартанцев». Удивительно, что он так легко меня узнал, встретив всего однажды на похоронах Брайса.
— Привет. — Быстро прошептав извинения, я отворачиваюсь от Шейна и направляюсь к Харрису.
— Спасибо, что пришли, — говорит он со странным выражением на лице. Мешки под его красными глазами говорят о том, что он все еще не пришел в себя после случившегося, и, возможно, я должна быть тем, кто его утешит. — Конференц-зал готов.
Своей огромной рукой он обнимает меня за плечи, как парня. Мы поднимаемся дальше по лестнице и поворачиваем за угол, останавливаясь в конце коридора.
— Входите, — говорит он позади меня.
Я сажусь рядом с местом во главе стола на тридцать персон, и бросаю взгляд на кувшин с водой.
— Угощайтесь. — Он подталкивает его ко мне, и я наливаю стакан воды.
Позади меня раздается тихий стук, и, обернувшись, я вижу женщину с добрыми карими глазами и гладкими черными волосами, она прижимает к груди папку с файлами.
— Чарити, — говорит тренер. — Входи.
Она закрывает за собой дверь и садится напротив меня.
— Айла, Чарити — наш менеджер по работе с персоналом, — говорит он, усаживаясь на свое место и выдыхая. Он скрещивает руки перед собой, его взгляд направлен на меня.
Мой взгляд устремляется к папке, на которой, как я теперь заметила, синими чернилами написано имя Брайса.
— Что это? — спрашиваю я.
— Это досье Брайса, — говорит Чарити, постукивая острым красным ногтем по нему. — Вы знали, что он назначил вам 100% страховой премии?
— Подождите, что? — спрашиваю я.
Она качает головой.
— Да-да. Если хотите взглянуть, здесь все написано.
У меня отвисает челюсть и пропадает возможность связывать слова в предложения.
— Осталось несколько формальностей, — продолжает она. — Он не указал ваш номер социального страхования, поэтому придется пройти через несколько процедур, прежде чем страховка будет выплачена, но, в конце концов, по ней вы получите три миллиона долларов.
Что это за двадцатишестилетний мужчина такой, которому был нужен страховой полис на три миллиона долларов?
— Вау, — это все, что я могу сказать. В комнате жарко. Я не говорю им, что последние двенадцать лет мне казалось, что этот парень меня ненавидит. Не так, как грибы или зеленые оливки в пицце. Я имею в виду подлинную, реальную, откровенную ненависть. Тут что-то не сходится. Не станете же вы оставлять три миллиона долларов тому, кого ненавидите. — Вы уверены?
Чарити и тренер обмениваются взглядами, слегка посмеиваясь.
— Да, Айла, — говорит она, ее голос сладкий, как мед, и спокойный, как океанский бриз.
Она открывает папку, достает лист бумаги и кладет его передо мной, чтобы я могла видеть.
Так, я полагаю, выглядит его неряшливый почерк...
Назначенный бенефициарий — Айла Лейн Колдуэлл — 100%
Не знала, что ему известно мое второе имя.
— Здесь сказано, что его завещание хранится в юридической фирме «Гринбриер», которая расположена в Нижнем Ист-Сайде. Вероятно, когда будете готовы, вы захотите обратиться к ним. Вот их номер, — говорит Чарити, указывая на строку в документе передо мной. — Могу все для вас записать.
Я буду очень шокирована, если Брайс оставил мне что-нибудь, помимо этого. Это... очень щедро с его стороны. Слишком. И совершенно не нужно, ведь я даже не знаю, хочу ли этого.
Так он пытается извиниться?
Я бы предпочла заурядные братско-сестринские отношения вместо всех этих денег.
В этом нет никакого смысла.
Кроме того, даже не представляю, что буду делать с тремя миллионами долларов. Потому что до сегодняшнего дня я была уверена в том, что проживу остаток дней как голодающий художник — без гроша в кармане, но не без царя в голове, с чашкой горячего чая, чтобы согреться, но при этом я буду счастлива.